— Сестра, мне всё равно. Я не приму это предложение.
Когда-то давно, в прошлой жизни, рэта Темершана Итвена знала, что однажды непременно выйдет замуж за какого-нибудь знатного наследника или богатого мальканского дворянина. Но те времена ушли, сгорели вместе с Тоненгом. Она больше никому ничего не должна. Тем более — проклятым островитянам.
— Темери. Тебе придётся хотя бы поговорить с посланником. Мы не знали, что они приедут за ответом так скоро, иначе непременно предупредили бы тебя, но сейчас-то…
— Нет.
— То, что новости обрушились на тебя внезапно, вина сестёр, а не ифленских послов. А они ведь… они могли просто прислать сюда несколько гвардейских отрядов. Как делали много раз до этого. Ни Покровители, ни сама Ленна ничего не смогли бы им противопоставить.
— Они привыкли брать то, что им надо, не спрашивая. Так вы решили мной откупиться? Это хотя бы можно понять…
Ориана поджала губы и встала из-за стола, показывая, что разговор окончен:
— Я позову посланника. И ты с ним поговоришь. Если через два дня твой ответ останется отрицательным, он уедет.
Темери ушам не поверила. Уедет? Так просто? Да не может быть.
Посланника она встретила на ногах. Положила посох-эгу поближе, лишний раз убедилась, что одежда нигде не помялась и выглядит строго.
Ифленец вошёл, остановился у входа, внимательно, словно старался запомнить на всю жизнь, осмотрел комнату. Он мало изменился с прошлого визита. Прямые светлые волосы едва скрывали шею, холодные глаза смотрели словно сквозь невольно замершую девушку.
Левая рука его осталась затянутой в чёрную перчатку, с правой перчатка была снята.
Впрочем, дорожную одежду он успел сменить на тёмно-синий бархатный жилет и морского кроя длинные штаны из чёрной ткани. Белый кружевной ворот сорочки был заколот брошью из агата. Этот агат почему-то сразу бросился в глаза и запомнился лучше, чем всё остальное.
Следом вошли две наставницы Темершаны — всё же сёстры не бросили её перед неведомой опасностью, — и гвардейский офицер в чёрном кафтане, какие носили солдаты ифленской армии в дни завоевания. Темери была готова к такому, видела солдат на дворе. И лишь потому не вздрогнула.
Офицер, сопровождавший того ифленца, оставил оружие в гостевом доме, но нёс в руках резную шкатулку.
Ифленец безупречно поклонился.
Темери на поклон не ответила — она не желала этой встречи. Лишь выше подняла голову.
— Нам с вами уже доводилось встретиться, чеора та Сиверс, — ровным тоном сказал гость. — Но мы не были представлены. Хочу исправить это.
Короткий жест, и офицер быстро вложил в его протянутую руку небольшой свиток.
— В этой грамоте написано, что моё имя — благородный чеор Шеддерик та Хенвил, и что я старший сын покойного наместника танерретского Хеверика и брат нынешнего наместника — чеора Кинрика та Гулле. Я здесь, чтобы от имени моего брата и по его поручению сделать вам предложение. Предложение стать его супругой и разделить бремя власти в Танеррете.
Чеор Хенвил протянул грамоту Темершане, и та её приняла, хоть и не стала читать. Сёстры всё уже проверили. Он не может оказаться никем другим.
— Мой брат просит так же принять от него подарок.
Шкатулку офицер поставил на стол и тут же быстро вернулся на своё место. Интересно, что в ней? Что-нибудь из тех украшений, что ифленские разбойники когда-то украли у её матери? Верней, сняли с тела… перед тем, как сжечь… вместе с другими.
Проверять она не собиралась.
Воспоминания, непрошено подкатившие к горлу, никак не давали сосредоточиться на словах чужака. Всё виделась разгромленная гостиная, смеющиеся, испачканные кровью ифленские солдаты, запах гари и ужас от понимания того, какая судьба её ждёт…
— …если вам нужно время для размышлений, — закончил речь ифленец, — то я готов ждать, сколько понадобится.
— Я должна бы поблагодарить вас, — голос звучал хрипло, но достаточно ровно, — за столь щедрое предложение. Но я не стану. Пройдя обряд речения, я простилась с прежним именем, но не с памятью, благородный чеор. Я прекрасно помню, каким образом оказалась под этим кровом, и кто виновен в том, что случилось с моей семьёй… и моей страной. И конечно, я не стану женой вашего брата. Какие бы выгоды этот брак ни сулил мне… или обители.