— Не отзывается… Значит, душа не тут.
Вернер ничего не понял из её абракадабры и предпочел заниматься своими делами — придирчиво поправил на столе инструменты для вскрытия, уже разложенные помощником. Вернер с трудом подавил зевок: сейчас бы поспать, а не заниматься вскрытием. Куда спешить? Отсюда уже не сбегали. Ни один труп.
Хейг стала придирчиво проверять одежду убитого. Вернер, за ночь устав от Одли, вмешался:
— Инспектор Одли и эксперт Фрей еще на месте убийства все проверили и обыскали. Никаких амулетов, механитов или камней обнаружено не было.
Хейг сжала губы и лишь кивнула.
Картер подался к ним, с профессиональным любопытством рассматривая обрубок шеи при помощи гогглов:
— Любопытно. Чем его так? Это явно не топор и не пила. Что-то с зазубринами — я с таким раньше не сталкивался. — Он чуть ли не носом уперся в стол.
Вернер снисходительно пояснил:
— Когти. Точнее ногти немертвого. Голову снесли с одного удара, перебив шею острыми ногтями.
Картер резко выпрямился, отправляя гогглы обратно на макушку:
— Вот это да.
Хейг тем временем отмерла, и Вернер холодком по сердцу почувствовал грядущие неприятности:
— Необходимо вскрыть весь пищеварительный тракт.
Вернер сглотнул, а Картер любознательно уточнил:
— Вы подозреваете, что убитый мог проглотить искомый вами предмет?
— Да, — твердо сказала Хейг. — Я не исключаю такой возможности. Камешек или амулет мог, конечно, забрать убийца, но немертвый не знал о нем, так что это маловероятный вариант. Скорее, камень был проглочен.
Вернер попытался воззвать к здравому смыслу:
— Есть еще возможность, что камень просто потерялся в паромобиле.
Хейг серьезно кивнула, соглашаясь с ним:
— И это тоже. Поэтому мы должны все тщательно проверить.
— Пищеварительный тракт взрослого мужчины — десять-одиннадцать ярдов!
Картер улыбнулся Вернеру, подергивая рукава сорочки вверх в готовности к работе:
— Если не возражаете, коллега, то вскрытие могу провести я, а вы лишь подпишете его. Причина смерти очевидна, ведь так? Я не ошибусь в заключении.
Вернер кисло скривился:
— Если настаиваете, конечно…
Хейг так умоляюще посмотрела на Картера, что тот отважно сказал:
— Конечно, настаиваю — такой интересный случай! И обед за мной, — на всякий случай подкупил Вернера Картер.
— Хорошо… — Вернер позволил себе снизойти до согласия. Ему еще санитарами заниматься. И успеть бы поспать.
Впрочем, поспать ему не дали — на пороге прозекторской после ухода Хейг возник странный мужчина: с абсолютно белой кожей, такими же снежными волосами и ресницами, со светло-голубыми глазами и механическим магпротезом левой руки. Альбинос с ярко-выраженными чертами карфианской расы представился:
— Доброе утро, неры. Я нер Дакарэй, я приехал, чтобы опознать и забрать для погребения тело нериссы Ролле.
Вернер нервно сглотнул: он не успел приказать санитарам правильно уложить тело инквизитора в леднике. Может… Может этот Дакарей не заметит ничего? Он карфианин, он же может быть не в курсе эребийских традиции подготовки тела к похоронам?
Вик влетела в служебный гараж, сопровождавший её Байо остался в дверях — он стоял и щурился довольно, как кот, на раннем утреннем солнце. День обещал быть хорошим. Снежные облака улетели прочь, весна снова вернулась в Аквилиту. В воздухе сладко пахло предвкушением цветения персиков и абрикосов.
В гараж уже доставили паромобиль адера Уве, и сейчас под мощным светом электрических прожекторов, подсвечивая себе эфирными светляками в темных местах, его усиленно разбирали в девять рук Брок и Одли вместе с двумя механиками и Фреем.
— Недоброе утро! — сказал Вик. Эхо подхватило её слова и гулко разнесло по гаражу.
Растрепанный, бледный, почти не спавший ночью Брок вылез из салона, такой же Одли, еще и заросший щетиной, показался из-за капота.
— Доброе утро! — В два голоса поправили её мужчины. Механики только пробурчали что-то из-под днища паромобиля, не показываясь на глаза Вик. Судя по голосам, это были Эндрюс и Ульссон. Вик плохо знала механиков и их квалификацию, но раз Брок и Одли выбрали именно их, значит знают, с кем имеют дело. Фрей лишь махнул рукой — он с головой ушел в багажник. В сердце Вики так и билась тревога: тело Уве обнаружили еще вчера, ближе к вечеру, а душу Брендона найти так и не удалось. Если её успеют развеять до того, как полиция доберется до неё, Вик себя никогда не простит. Брендон был та еще заноза, но он не заслужил быть скормленным немертвым. Ему еще жить бы и жить. Только бы его душа нашлась — тело ему они создадут. Как-нибудь.