Каутела резко развернулся:
— Вы о фальшивых амулетах?
— Именно. Видите, вы сами все знаете.
— Мы разберемся с этим, хоть это и не наши проблемы.
Эван чуть более хрипло сказал:
— Вы их породили. Вы их игнорировали. Это ваши проблемы.
Каутела снова возразил:
— Чужие заговоры для борьбы с женскими монастырями и запертыми в них эфирницами нас не волнуют. Но виновников фальшивых амулетов мы найдем. Что делать с монахинями, приложившими свои усилия для заговора с фальшивыми амулетами и благословением Ничейной земли, решать не нам.
Вик вздрогнула, вспоминая фразу Чандлера: «Они меня поймут». Грег, когда рассуждал о планах фальшивоамулетников подозревал, что это заговор против храма. Потом они отвлеклись на немертвых, решив, это основная цель адера Уве и душекрадов. Вик корила себя — это так очевидно, что планы адера Уве и Чандлера были разными! Один хотел получить души и свободные от защитных амулетов кладбища, другой… Что хотел Чандлер? Привлечь внимание к монастырям? Заставить Гильдию артефакторов заняться проверкой всех производств, в том числе и монастырей? Или разрушить монастыри руками возмущенных жителей, как в Ондуре? Чего бы не добивался Чандлер, он все же неправ: такими путями, как пошел он вместе с адером Уве, нельзя идти к справедливости. Свобода эфирниц, запертых в монастырях, важна, но она не стоит стольких жертв.
Эван встал:
— Что ж. Если вы не хотите решить проблемы эфирниц, то ими займемся мы.
Каутела выгнул бровь:
— У вас не выйдет — мы не позволим вам начать новую войну.
Вик почувствовала, как все в Эване взорвалось яркой вспышкой справедливого возмущения:
— Аквилита — мирный город. Мы не воюем. И ваше посредничество мы не примем: вы не вправе распоряжаться чужими душами. Мы все решим мирно: потенцозимаза, фермент, который есть только у мужчин для нейтрализации вреда потенцитовых соединений, скоро поступит в свободную продажу.
Вик задохнулась от перспектив — это больше никаких ритуалов с инквизиторами, больше никаких монастырей, больше никаких печатей на девочках. Любая женщина с даром сможет стать эфирницей. И как она умудрилась пропустить такую новость⁈ Наверняка, это Дакарэй привез формулу. Или… Она обернулась на Оливера: его род, занятый в оборонной промышленности и артефакторике, мог и таким заниматься. Фейн ей подмигнул, словно понял, о чем она думает. Бешеные белочки, мир изменится окончательно. Храмам придется выпустить эфирниц из своих монастырей. Осталось решить одну маленькую проблему: как новость о доступности потенцозимазы донести до эфирниц. Ничего, они это как-нибудь придумают. У Грега и них с Эваном еще свадебные путешествия не состоялись.
Каутела странно изменился: он выглядел все так же, но осанка, взгляд, движения изменились. Он шагнул от двери обратно к столу, оперся на него руками и заглянул Эвану в глаза. Открыто. Прямо. Без сияния эфира.
— Мы… — Даже голос у Каутела изменился — стал мягче и женственнее: — Мы…
Он снова замолк, словно его что-то не устраивало в слове.
— Я! — наконец-то у него получилось. — Я прослежу, чтобы эфирницам в монастырях предоставили выбор: стезя затворниц или свобода.
Кажется, кому-то из побратимства это своеволие не понравилось — Каутела резко выпрямился и уже знакомым голосом сказал:
— На этом у нас все. — Он резко развернулся и тут же исчез. Вик даже моргнуть не успела. Только открытая дверь и напоминала, что он тут был.
Женщина в приемной от неожиданности вскочила на ноги. Из неё вырвалось что-то восхитительно ругательное.
Эван при виде женщины побелел и пошатнулся, вцепившись руками в столешницу. Дерево вспыхнуло под его пальцами, и Вик впервые узнала чувство ревности — в сердце Эвана вспыхнуло такое пламя искренней любви, что можно было обжечься и сгореть. Узнавание, неверие, боязнь ошибиться и бесконечная нежность. Вик поджала губы: эта незнакомка была чуть младше Эвана и лучше ему подходила. Хорошо, что сейчас появился фермент, Эван не будет привязан к Вик навечно из чувства долга. И все же где-то в глубине души у Вик подвывала лиса: «Мое! Не отдам!»
— Лера Августа… Баронесса Ровенширская? — еле слышно уточнил Эван.
Женщина улыбнулась, входя в кабинет:
— За исключением баронессы, все остальное верно. Я рада, что ты еще помнишь меня, Эван. Ты так похож на отца…
Вик без сил опустилась на стул — это была тетя Эвана! Бешеные белочки, она приревновала Эвана к его тете.
Оливер пробурчал, когда Эван рванул из-за стола обнимать леру Августу:
— Серая долина. Не зря она волновалась тоже!
Грег кивнул: