В управлении, в отличие от дома, было тихо и хорошо. Грег первым делом отправил фальшивый амулет Фрею, их новому эксперту. Потом он занялся скопившимся на столе бумагами. Грег прочитал показания Кевина Смита, некоего Теда Кречински, Ласло, лера Леоне, потом проверил папку по фальшивоамулетничеству — Брок больше ныл, что с ней много работы. Даже Одли успел притащить вместе с кофейником, исходящим горьковатым паром, отчет об утренней поездке в Танцующий лес. Заодно доложил, что сделал запрос в мэрию и в храм о частоте обработки полей сражений. Ответ обещали предоставить быстро. Грег по кислому виду Одли понял, что результаты будут не раньше конца седьмицы. Потом на глаза попалась тощая, почти пустая папка с материалами дела о нападении на Хогг. Натали, как оказалось, звали сестру Грегори Хогга. Ей было всего двадцать лет в снежень две тысячи восьмого, когда на неё напали — в Канун Явления. Естественно, как принято в Аквилите, заявление о пропаже приняли только через три дня — еще повезло, что официально Карнавал закончился, не пришлось ждать лишних два дня. Через пару часов после приема заявления Хогга её нашли случайные прохожие в Приморском парке — том самом, где любят гулять Полин и Ноа. Грег пробежался глазами по врачебному заключению Хогг. Переломы, ожоги, раны и заражение вернийкой, точнее кожно-язвенной болезнью. Болезнь падших стрекозок, которым уже нечего терять, и, как ни странно, леров, обожавших содержать одну, а то и двух-трех любовниц, ведь жена — это так скучно! Зато умирать от вернийки весело. Дурная болезнь была излечима только на первой стадии, когда язвы еще не болели, вторая стадия, дико заразная, уже с трудом поддавалась лечению, а третья — была неизлечима. Больной или жил с ней долгую и несчастливую жизнь, чувствуя, как разлагается его тело, или сгорал от болезни моментально. Натали Хогг «повезло» — она сгорела за год, потеряв после нападения рассудок. Дело так и не было раскрыто — собаки след на месте обнаружения Хогг не взяли, привлеченные к делу ищейки из Сыскного след тоже не обнаружили. Грег внимательно прочитал их показания: в месте обнаружения Хогг следы полностью отсутствовали, даже эфирные. На фиксограмме, которую сделал какой-то ушлый газетчик и которую полиция изъяла, была изломанная, искалеченная молодая девушка в обрывках одежды, лежавшая на обычной пожухлой, как и положено зимой, траве. Снимок был такого хорошего качества, что даже пара мертвых жуков возле Хогг была заметна. Показаний Хогг почти не было — она сошла с ума и повторяла лишь, что напавших было трое, и держали её в пустом просторном зале. Наверное, где-то на складе. Большего добиться от неё никто не смог. Грег бережно сложил все бумаги по делу обратно в папку, понимая причину ненависти Хогга. Но прошло уже пять лет. За столько времени даже ненависть должна угаснуть.
Грег налил себе кофе в чашку и задумался: стоит ли отдать это дело Виктории? Или самому им заняться? Или не стоит ворошить прошлое — никаких зацепок не было, и вряд ли уже найдутся. Подумалось, что у них теперь избыток инспекторов в управлении. Можно одного отрядить заниматься такими вот висяками. Самый очевидный кандидат на такое — Виктория. И именно она же не поймет такого к себе отношения. Он хлебнул еще горячий кофе и вздохнул — тупик. Только папку с делом Хогг он все же убрал не обратно в коробку, в которой его принес Брок, а сунул к себе в стол.
Придвинув к себе дела вернийских шпионов, просмотренные утром Фейном, Грег не глядя подписал каждое, подтверждая освобождение, а затем все же тщательно просмотрел два, на которых Фейн сказал обратить особое внимание. Читая список контактов Жана Лермитта, Грег вздрогнул, наткнувшись на знакомое имя: лер Пьетро Леоне, Морской проспект 23. Их сосед.
В голове быстро завертелись шестерни, проворачивая отдельные факты и выстраивая их в единую цепь.
«Лера Элизабет — призовая дичь» — так сказал Фейн о Лиззи. Дичь загоняют, дичь пугают, дичь заманивают в ловушку, например, в Речной участок. Грег с трудом подавил горящую алым, злым эфиром мысль — забыть о Лермитте навсегда, отказывая в помиловании. Никому не позволено преследовать и пугать его семью! Но все же трезвый ум и привычка соблюдать закон восторжествовали. Грег заставил подписать себя распоряжение об освобождении Лермитта. Просто придется быть осторожнее и предусмотрительнее: приставить к Лермитту наблюдателей, проверить всех, кто навещал его в камере, и заставить принца Анри забрать его в Вернию.
Желание увезти Лиззи прочь отсюда, по крайней мере пока все не уляжется, все сильнее разгоралось в сердце Грега.