– Его больше нет, – произнес Эйдан. – Ты понимаешь?
Создание село на задние лапы и втянуло носом воздух. Отчего-то Виллор ожидал, что чудовище заскулит, но ничего подобного не произошло. Юноша усмехнулся. Конечно, это же не собака, даже не живое существо. Просто колдовское порождение, чья суть магия. Вряд ли между отступником и его зверем существовала какая-то иная связь, кроме созданной мертвецом привязки.
Эйдан замер, ему нужно было подумать. В Ордене учили, что привязка делается на крови. Но должна быть какая-то вещь, что-то вроде жилища для твари, где колдун держит ее до того, как отпускает на свободу. Монстр должен быть привязан к этому предмету, который удерживает его рядом с создателем подобно поводку. Эйдан медленно повернул голову и посмотрел на мертвеца. Теперь он жалел, что позволил магу умереть слишком быстро. Впрочем, если бы отступник был жив, чудовище уже перегрызало бы горло самому Виллору.
Тяжелой поклажи у мага не было, иначе это замедлило бы его движение. Чуть дальше фыркал его конь. Скорей всего, хранилище было на теле. Перстень, медальон, брелок, что угодно. Нужно было обыскать мертвеца. Эйдан неспешно шагнул в сторону. Его движение было плавным и тягучим, но монстр поднялся на лапы и ощерился. Виллор упрямо поджал губы, крепче сжав рукоять клинка. Но снова остановился, продолжая размышлять.
Вещица, где колдун скрывал свою тварь, должна была содержать каплю его крови, и если Эйдан ее возьмет, пользы не будет. Связь с хозяином истончается с каждой уходящей минутой. Наставник говорил, что создание погибает в то же мгновение, как умирает создатель, но чудовище живо…
– Не он тебя создал, – понял Виллор. – Но если он не создатель, но смог привязать…
Юноша не стал обыскивать мертвеца, это не могло ничем ему помочь. Эйдан склонил голову и посмотрел на монстра исподлобья, сам вдруг уподобившись зверю. Они замерли, изучая друг друга пристальными взглядами. Виллор сорвал с себя плащ и отбросил в сторону. Следом полетела дорожная куртка. Вряд ли тряпки смогли бы защитить его от зубов твари, но движения стесняли. Зверь ждал, словно понимал, что перед ним не жертва, а второй хищник. Послушник покривился, приподняв в насмешливом оскале уголок рта.
– Всего лишь еще один пес, – произнес он, и нож вернулся в ножны.
Больше не говоря ни слова, Эйдан метнулся к чудовищу, рванувшему навстречу юноше. Они сцепились. Яростно, на смерть. Виллор боролся с чудовищем с отчаянным безрассудством. В нем не было страха, не было сомнений, все эти чувства юный послушник задавил еще до того, как бросился на необычного противника, будто понимал, что малейшее проявление слабости сыграет против него, и зверь перестанет драться честно.
Извернувшись, Эйдан сумел оседлать чудовище, прижав его к земле. Задрал морду, вытащил нож, уже собираясь полоснуть по горлу, но… новая идея неожиданно пришла ему в голову. Виллор отбросил нож, схватил тварь за загривок и встряхнул, что есть силы, зверь дернулся, и юноша гаркнул:
– Лежать!
Снова встряхнул и отчеканил:
– Я главный. Я – хозяин. Ты будешь меня слушаться.
Потом осторожно обошел создание и посмотрел ему в глаза твердым взглядом:
– Я – хозяин.
Где-то на краю сознания мелькнула мысль, что сейчас тварь откусит ему голову, потому что всё, что он творит – это не просто неразумно, это дурость. Мысль эта скользнула мимо, не отразившись в холодных голубых глазах Эйдана Виллора. Но монстр не оскалился, он опустил голову, распластался на земле и издал звук похожий на скулеж. И смотрел он на юношу совсем, как обычный нашкодивший пес.
– Тебя будут звать Горт, – сказал ему Эйдан.
Затем сделал несколько шагов назад, тварь следила за ним, и Виллор мог бы поклясться, что увидел в белесой мути глаз чудовища разум.
– Ко мне, Горт.
Зверь послушно подбежал и сел перед послушником. Эйдан осторожно протянул руку и почесал магическое порождение за ухом. Глаза Горта заметно округлились, а затем… он зажмурился от явного удовольствия. Виллор рассмеялся. Пока он решал, что делать с неожиданным приобретением дальше, тот вдруг оскалился, приготовился к броску, и до юноши донесся голос:
– Эйдан!
– Не смей, – зашипел на зверя Виллор и приказал больше на удачу, надеясь, что тварь поймет: – Прячься.