– О, да. Вижу. Великие дела. А я бы на вашем месте, все-таки, поинтересовалась, что было в универе, пока вы нагло прогуливали! – девушка демонстративно скрестила руки на груди по подняла подбородок вверх, чтобы придать своему выражению лица еще более надменный вид.
– И что же? – поднял взгляд Фил.
Голубые глаза Маши загорелись – было видно, что она довольна вопросом. Откинув легким движением руки светлую косу за спину, она произнесла:
– Я, между прочим, вас, неблагодарных олухов, отмазала: уговорила нашу старосту не ставить вам «Н» -ку в журнал. Кто тут молодец?
– Кого уговорила? Лизку-подлизку что ли? Да ну… не шутишь? – недоверчиво спросил Хан?
– Не-а.
– Ты ей угрожала? – изобразил на лице испуг Фил. – А, нет! Ты ее била? Закрыла в темном подвале? Она жива?
– Ой, Катков, я, конечно, девушка импульсивная, но не настолько. Нет, договорились полюбовно.
Со старостой их группе, мягко говоря, не повезло. Все надеялись, что расклад будет стандартным: старостой станет скромный, помешанный на учебе человек-ботаник, а если уж совсем повезет, то ко всему прочему, еще будет и командным игроком, горой стоящим за свою группу. Но что-то пошло не так. Старостой стала девушка, по правде сказать, внешности привлекательной – этого, конечно, не отнять, но… на этом ее достоинства заканчиваются. Обладая очень скромными умственными способностями, Елизавета Щукина пыталась изо всех сил компенсировать это упущение бурной деятельностью. И нужно отметить, что в этом она была неподражаема. К концу первого курса Щукина достала всех: одногруппников, преподавателей, ректорат, и даже Министерство образования. Каждый неверный, с точки зрения Лизы, шаг – это прямой путь в Ад, вымощенный благими намерениями и состоящий из жалоб, претензий и объяснительных. Именно поэтому друзья не на шутку обеспокоились такой неожиданной щедростью со стороны любимой старосты.
– Хан, ты тоже предчувствуешь неладное? – насторожено спросил друга Фил.
– Вам не о чем беспокоиться, правда. Дело пустяковое, – натянула белоснежную улыбку Маша. Получилось не искренне.
– Дело? Синицина, что ты учудила? Выкладывай, – Хан улыбнулся, но внутри ему было не до смеха.
– Хан, тебе то как раз не о чем беспокоиться, – поспешила заверить его Маша.
– А, вот как… Теперь уже нервничаю я, – голос Фила звучал угрожающе.
– Наша Лиза решила принять участие в очередной самодеятельности. На этот раз в буквальном смысле, – Маша сделала паузу. – Конкурс красоты: «Мисс университет».
– Все рады за нее, конечно. Но я-то тут при чем?
– При всем, Фил. Ты будешь танцевать с ней танец, – Маша старалась преподнести эту новость, как радостную.
Хан засмеялся так громко, что на него обернулись все, кто был рядом в радиусе ста метров:
–Танец? С Лизой? На конкурсе красоты? Ах-ха-ха-ха, Фил! Вот это ты попал!
– А ты не смейся, Хан. Вообще-то, изначально она тебя в качестве партнера рассматривала, но мы с Лизой прикинули, что если она будет на каблуках, то ты ей по росту не подходишь: низковатый, а Катков – в самый раз.
– Ну спасибо, удружила, Синицина. А вы с ней не прикинули насчет того, что я не умею танцевать? – спросил Филипп.
– Об этом не волнуйся. Лиза сказала, что научит.
– Я так и не понял: ты помогла нам или отомстила? Где я так перед тобой провинился? Если честно, лучше бы она отметила, что нас не было…
– За себя говори, Фил, лично меня все устраивает – прервал его Хан.
– Я дело свое сделала: сказала Лизе, что уговорю Фила танцевать с ней, если она не поставит вам «прогул». Какие ко мне претензии, ребят?
– Никаких. Совершенно. Маша, ты просто солнце! – раскинув руки в стороны, сказал Хан. -А сейчас, если мы не поспешим, то рискуем опоздать на следующую пару.
А опаздывать было нельзя. Следующей парой была экономика у самого профессора Звягинцева. Если ты опоздал, то проще было не прийти, а если не пришел, то проще было набить себе на лбу татуировку: «Прошу отчислить меня по собственному желанию». Троица ускорила шаг.
Войдя в аудиторию ровно за 5 секунд до начала, друзья увидели, что преподавательское место пустует. «Странно, Звягинцев никогда не опаздывает» – шепнула Маша, когда ребята уже сели на свои привычные места. Прошло две минуты, дверь аудитории резко распахнулась, и в кабинет вошел… нет, вовсе не профессор. Первая мысль, которая мелькнула в голове у студентов: «Какой-то он странный». К преподавательскому столу уверенным шагом шел, хотя нет… не шел, а дефилировал молодой мужчина. Что-то в его походке было по женственному грациозное: легкий шаг, прямая спина, плавные движения кистей рук, подбородок смотрел вверх. Одет он был в бежевые укороченные брюки с тщательно отутюженными стрелками, бордовый джемпер, плотно обтягивающий худощавый торс, на ногах красовались замшевые светло-коричневые мокасины, из-под которых виднелись носки в тон джемпера. Безупречные стрижка и укладка его светлых (явно крашенных) волос выглядели, как наглядное пособие для начинающего барбера. «Ох, вы гляньте, каков модник» – с насмешкой шепнул Фил. «Ага, хороводник. Но лицом как-то не вышел» – скривилась Маша.