Ади, конечно, не стал говорить дядюшке, от чего у него на самом деле произошло исцеление, но сам над этим задумался, вспомнив свои приключения в тонком мире. Он даже на время отвлёкся от наблюдения за Эмиром, но тут к ним подлетел взъерошенный дядя Стэнли, ухватил мужа под руку и потянул его за собой.
— Быстро. Быстро! — зашипел он заговорческим шёпотом. — Среди драгоценностей оказались подарки Артура Жесточайшего. Этому несчастному куртизану д’Эскадни! Как я и думал. Полный комплект! Это же такое важное приобретение! Ты должен непременно на них взглянуть, — он потащил мужа на выход. — Немедленно едем в контору к этому Даниэлю. Прямо сейчас! Нам покажут драгоценности!
— Но я хочу побыть здесь! — дядюшка Ив воспротивился. — Ну что тебе неймётся? Никуда твои диадемы не денутся!
— Денутся! — Стэнли вцепился в руку мужа покрепче. — Конкуренты нас опередят! Проклятые дилетанты и хапуги! И мир потеряет эти сокровища навсегда! Идём!
— Отстань! — но альфа был сильнее, и дяде Иву пришлось подчиниться. — О, как ты несносен, Стэн! Всегда лишаешь меня удовольствий! А я столько сделал для тебя! Кто ищет все эти ценности своим третьим глазом?! Да если б не я!..
— Ты, любовь моя, ты! — дядя Стэнли сгрёб мужа в охапку. — Поэтому обещаю тебе настоящий бал на предоставлении коллекции в музее! Фуршет, фейерверк! Сразу два новых костюма, мы знатно это отметим! Я даже буду с тобой до конца весь вечер, и не уйду спать…
— Что, прости? — дядюшка Ив замер в искреннем изумлении. — Ты будешь со мной на празднике? О, Ангелы… Похоже, там и правда что-то стоящее, раз ты готов принести такие жертвы. Ладно, поехали — надо на это взглянуть.
— Ещё бы! — И дядюшка Ив еле успел попрощаться хотя бы с Ади, как его уже уволокли. — Ты ведь знаешь, что у короля Артура в ювелирах был сам дьявол… — продолжал вещать дядя Стэн. — Изящество его украшений сводит с ума, и я уверен, что всё, случившееся с семьёй несчастного куртизана, замешано на этих драгоценностях. Наверняка, дьявол сам их и проклял, едва не погубив две семьи…
— Хватит молоть ерунду! — дядя Ив вырвался из цепких рук мужа. — Это всего лишь легенда. Дьяволы зла не приносят!
— А ты вечно их защищаешь. Но религия учит нас…
— Плевать на религию, — дядюшка Ив отмахнулся. — Я сторонник старых поверий, ты же знаешь, — он изобразил на лице лучезарную улыбку и направился к мистеру Эдварду, чтобы извиниться за ранний уход и попрощаться. Дяде Стэну тоже пришлось взять себя в руки и соблюсти приличия — он пожал руку отцу Рэя, выразил всякие надежды на скорое пополнение семьи и счастье новобрачных, дядя Ив тоже протянул ручку и расцеловался с новым родственником, проявив искреннюю симпатию. Тем более он весь вечер строил ему глазки и даже имел некоторый успех, вызвав улыбку на этом суровом лице. «Настоящий вулкан Везувий, с доброй душой», — так он в двух словах охарактеризовал мистера Эдварда при разговоре с Ади. И был абсолютно прав.
— Какой же красивый, — дядюшка Ив вздохнул, снова вспомнив новоиспечённого свата, когда они вышли на улицу. — Он просто душка…
— Красивыми могут быть только произведения искусства, — невозмутимо заключил дядя Стэн, усаживая мужа на заднее сидение машины Даниэля и устраиваясь рядом с ним. — Поехали, голубчик, — тронул он дьявола за плечо. — Мне не терпится взять в руки это совершенство…
А Ади, дождавшись, когда родственники уедут, и мистер Эдвард останется один, снова взглянул на Эмира, но на этот раз уже сдвинул брови и топнул ногой: иди же! Бедный альфа так и стоял в стороне — он выпил уже пять бокалов шампанского, но даже не захмелел от волнения. Лицо его было бледным, руки дрожали, но когда он увидел, что Дин, заметив его состояние, оставил Рэя и двинулся к нему, то быстро сделал ему знак не приближаться, и стал продвигаться к отцу. Эмир только-только собрался с силами, чтобы исполнить задуманное — поэтому и побледнел так заметно, но если б муж сейчас его обнял, он бы потерял всю волю, разрыдался и на этом всё бы закончилось. А потом решиться на новую попытку было бы ещё тяжелей, поэтому Эмир решил: сейчас или… только сейчас. И подошёл к отцу.
Мистер Эдвард смотрел на среднего сына со смесью жалости и презрения во взгляде, и ничего не мог поделать с собой — слишком уж противно было ему осознавать, что перед ним стоит альфа, который из своей истинной сути сохранил разве что только запах, да и тот пытается вывести всякими ухищрениями. Родитель крепко сцепил руки за спиной, только бы не влепить отпрыску оплеуху за такое надругательство над собственным полом, а Эмир встал перед ним и опустил глаза. Отец начал внутренне закипать, но едва почувствовав из-за спины нежный земляничный аромат, сразу остыл. Ну конечно же, Ади стоит где-то рядом. Вот чёрт…
Мистер Эдвард взял сына за подбородок, оглядел его гладкое личико, покачал головой.
— Спасибо, что хоть пришёл в приличном виде, — произнёс он. — Не опозорил меня… — а Эмир и в самом деле явился на свадьбу в скромном, строгом костюме, и пусть намного более изящном, чем полагалось альфе, но всё же. Косметики на его лице не было ни следа, в ушах — только скромные гвоздики с маленькими, сверкающими камушками. Отец взял его руку, оглядел ногти. — И где же твой маникюр?
Глаза Эмира наполнились слезами. Он сразу задрожал, испугавшись родительского гнева, но не мог ничего поделать — его психика была ещё более расшатанная, чем у Рэя, да ещё и приём гормональных препаратов сказался, а так же переживания за ребёнка, которые в последние месяцы здорово потрепали нервы. Эмир судорожно вдохнул, пытаясь сдержаться, но слезинки всё-таки капнули на лицо, и он решил, что его сейчас ударят. Отец вполне мог наказать за такую слабость — во всяком случае, в детстве было именно так, но теперь-то мистер Эдвард понимал, что перевоспитывать детей уже поздно. Он привлёк сына к себе.
— Умоляю, только без слёз. Успокойся… — но Эмир не мог взять себя в руки, тем более на них начали оглядываться, а это ещё больше волновало.
— Пап… — он понял, что если сейчас не заговорит, то разревётся. — Мне нужно… Ади говорил тебе…
— Ну естественно… — отец укоризненно покивал. — И не стыдно тебе подсылать ко мне слабого омегу? А сам-то что не пришёл? Чего трусишь? — он достал платок и вытер сыну лицо, но Эмир увернулся — и вдруг стал злым.
— Я не подсылал его! Он сам вызвался. Хотя я сразу сказал ему, что это бесполезно. Что у тебя сердца нет! — он смотрел прямо в глаза отцу, и мистер Эдвард, похоже, остался доволен этой переменой.
— Ну вот и славно, — он убрал платок в карман. — Без соплей намного лучше. Рад, что ты вспомнил, кто ты есть на самом деле.
Эмир отвернулся, но не нашёл, что ответить. Он чувствовал, что Дин наблюдает за ним, готовый броситься на выручку в любой момент, ничуть не боясь испортить отношения с родственником. И ему стало обидно за собственную слабость, тогда он смело поднял взгляд на грозного родителя.
— Я не боюсь тебя. Вряд ли ты меня ударишь, потому что я слабей, а бить слабых — это не в твоих правилах. А что ты ещё можешь сделать? Да ничего. Но обещаю тебе, ты больше не увидишь меня никогда, как и не видел до этого. Об одном только прошу, — он вынул фото омежки из внутреннего кармана, — ради этого ребенка… позволь нам с Дином стать мужьями. Дитя ведь не виновато в том, что у меня такой отец!
Мистер Эдвард и бровью не повёл на этот выпад. Он взял фотографию, рассмотрел малыша, снова взглянул на сына.
— У тебя такой ужасный отец, да? А ты каким станешь?
— Я стану любящим! — Эмир совсем осмелел, а это оказалось вовсе не так уж и сложно. Оцепенение спало, ему стало всё ни по чём, пусть даже он безнадёжно испортил всё дело, но сейчас понял одно — что не отстанет от родителя до тех пор, пока не добьётся счастья для мальчика. Пусть ему даже придётся подраться с ним, пусть его покалечат, но малыша он усыновит. Эта решимость явно читалась в глазах, и мистер Эдвард улыбнулся, заметив её.
— Надо же, как вырос мой мальчик. Стал таким храбрым… — он вернул Эмиру фотографию. — Ну хорошо. Ради ребёнка я дам согласие на это… безумие. Хоть и душа моя против, но впрочем… не важно.