— Папа…
— Родной мой…
— Папа! — Рэй всё-таки кинулся к нему, но тут же вылетел из сна, да так резко, что вздрогнул и вскрикнул. И теперь Ади уже проснулся, насмерть перепугался и вцепился в своего мужа.
— Что с тобой, милый? Господи, ты весь горишь, — но альфа и ответить не мог, а только рыдал и стонал. Ади даже сделал ему успокаивающий укол, потом обнял и пролежал с ним целый час, не смыкая глаз. И только когда Рэй более менее утих, он рассказал, что ему приснился папуля, и этот сон глубоко потряс его. Ади, наконец, успокоился. Ну это и с ним бывало после смерти родителей, и он тоже просыпался в слезах. Просто надо утешиться, и омега обнял любимого и стал укачивать его, как маленького ребёнка. Пока тот не перестал вздрагивать, пока не задышал спокойно и снова не провалился в сон.
Потом пару дней альфе было ужасно плохо, и он лежал в постели с температурой и больной головой, а Ади работал дома и общался с клиентами по скайпу. Но вскоре Рэй оклемался, и вроде бы всё пришло в норму, но дьявол ему больше не снился. Во всяком случае, долго. И не потому что он не хотел, а просто не мог. Даниэль тоже лежал у себя в квартире — почти как мёртвый, ровно неделю, но поскольку он старательно скрыл от Фэнриэля все свои «ночные» приключения, то помочь ему было некому. Приходилось обходиться самому. А он ведь едва жизни не лишился, когда вырвал Рэя из сна, не дав ему умереть. Ещё бы доля секунды, и парня было бы не спасти. И если б Даниэль только знал, чем закончится эта прогулка в райские просторы… Но теперь-то всё. Больше ни шагу к святошам. Ни одного, даже малого шага к этим… (дьявол сдержал выражение). Из-за глупого, малолетнего недоумка едва не погиб Высший ангел — ведь Андриэлю стоило невероятных усилий переместиться из Верхнего мира в мир, приближённый к смертным, да ещё после недавнего земного воплощения — когда сил и так было всего ничего. Но ангел рискнул собой, только бы сына не затянуло с мир мёртвых. А ведь Рэй уже озвучил своё желание, и процесс едва не запустился. Андриэль спас его, а потом дело довершил дьявол, вырвав его из сновидения, потому что Рэй всё равно бы кинулся к отцу, и Даниэль был готов перехватить его в любую секунду. И еле успел.
— Надеюсь, этому малолетке Лиэлю как следует надерут задницу, — дьявол, стоная, перевернулся с живота на спину. — Ох, стрелы огненные, как же всё дико болит. Ещё пару дней… Всевышний… не дай мне погибнуть от этих мук, о-ох… Где же ты, Фэнриэль… — но это были только слова. Дьявол знал, что ангел ему ещё и добавит на орехи, если выяснит, в чём заключалось дело. Так что пусть уж остаётся в неведении. И так тяжело. — О-ох…
Потом прошла ещё одна неделя. Жизнь вроде бы наладилась, но только не у Даниэля. Физическое здоровье его, конечно, выправилось, а вот душевное… Его любовь к Рэю настолько усилилась, что он начал серьёзно страдать. Особенно покоя не давали две фотографии, которые дьявол выбрал из свадебных — где альфа был в костюме, с бабочкой, причёсанный, смешной и до невозможности красивый. Хотя он всегда был красивым, но тут получился особенно симпатягой. Даниэль заключил две лучшие его фото в рамочки, и теперь они стояли у него на столе, а он их разглядывал. И опять сидел задумчивый, молчал и вздыхал, но иногда переворачивал фотокарточки, чтобы не видеть их, а иной раз даже кидал в ящик стола — прям со злостью, но тут же опять доставал и вновь любовался ими, а грудь разрывало на части от непривычных чувств. Настоящая земная любовь, и как Даниэля угораздило вляпаться в неё? Но сожалеть было поздно. Хотя мучительно было ужасно, особенно по ночам, когда выть хотелось, как тело желало другого — любимого тела, душа рвалась к милой душе, и сердце стучало так, что Даниэль задыхался.
— А может какие-нибудь таблетки есть? — пришла ему однажды в голову спасительная мысль. Но увы, лекарство были только от страсти, и то — сомнительного действия, а вот от любви лекарств не было. Даниэль очень насмешил бету-аптекаря, когда задал этот вопрос. Ему и самому стало смешно, ну хоть настроение поднялось.
А на следующий день дьявол снова оказался у Рэя во сне — ну невозможно было больше терпеть. И теперь они встретились на берегу холодного моря, а это было очень красивое место в адских чертогах. Там всегда царил полумрак, в небе светили сразу две луны, свет их был очень интимный, мягкий, а море, прозванное Ледяным, было сиреневого цвета. Пляж был усыпан мелкими, гладкими льдинками, похожими на алмазы, но земля всё равно была тёплой, хотя и прохладной одновременно — от льдинок, которые почему-то не таяли, а ещё приятно пересыпались под ногами. Стоять, лежать, ходить по ним было очень комфортно, а пространство вокруг было густо насыщено запахом северных цветов, аромат которых в больших количествах мог вызвать даже лёгкое наркотическое опьянение. Что и происходило. Одним словом, обстановка в этом месте была приятной и праздной, а под шум набегающих волн и шелест алмазного льда — ещё и располагающей к любви.
Здесь-то Даниэль с Рэем и встретились, и сразу, без лишних слов, тут же вцепились друг в друга, как два одержимых влюблённых: но дьявол-то понятно — он так исстрадался за эти дни, а Рэй… а он просто изголодался по новому увлечению, поэтому когда его всего зацеловали и завалили на прохладный песок, он уже не противился, а лишь расслабился и полностью отдался страсти, позволив делать с собой всё, что угодно. И это был незабываемый сон, особенно когда дьявол плакал от чувств, целуя альфу в полном, любовном экстазе, и нашёптывал ему такие слова, которых Рэй в жизни своей не слышал. Возможно, потому что обычно он сам их говорил, но тут — говорили ему, и это было… необычайно волнующе. Даниэль был невероятно страстный и в самом деле очень и очень опытный, и Рэй таял в его руках. Или горел, или сходил с ума, или молил о пощаде, умирая от наслаждения, а с телом его творили такое, чего он не испытывал никогда. Насытиться этим было никак невозможно — хотелось ещё и ещё, до сумасшествия, до отчаянных криков, и только под конец их встречи Даниэль, наконец, избавил его от страданий, дав разрядиться так, что Рэй потерял сознание. И после этого сна очнулся лишь в три часа дня.
Ади уже давно встал, но не будил мужа, а закопался с каким-то невероятно вкусным обедом, «достойным самого короля», и вот этот-то упоительный запах альфу и разбудил. Он примчался на кухню голодный, счастливый, выспавшийся, а Ади вдруг захотелось любви. Тогда Рэй быстро стащил из кастрюльки пару умопомрачительных по вкусу кусочков, проглотил их, чтобы не умереть с голоду, и доставил омеге такое нежное и продолжительное удовольствие, что тот потом долго ещё нежился в объятьях любимого, прямо на полу кухни, куда оба они завалились, и благодарил его так, что альфа стонал от счастья. А потом омега накормил его потрясающим обедом, и они вместе поехали на прогулку, а после — в театр. Один словом, день удался, всё было просто чудесно, и только один Даниэль по-прежнему страдал.
Ему было мало — он хотел Рэя целиком и полностью, всегда и везде, но понимал, что не имеет на это права. Но сердце так болезненно требовало этих встреч, что дьявол начинал походить на умалишённого. Очень захотелось поддержки Фэнриэля, но по понятным причинам дьявол и заикнуться ему не смел. А поэтому, пострадав пару ночей, снова пришёл к Рэю в сон. Потом опять и опять, но однажды утром Ади стало так плохо, что пришлось вызвать скорую. Его выворачивало наизнанку, голова раскалывалась на части, лезла температура, и фельдшер, приехавший по вызову и сделавший ему укол, сказал, что если до вечера состояние не выровнится, то придётся ехать в больницу. Ади сразу расплакался, но врач утешил его, сказав, что это лишь мера предосторожности, но к счастью, она не потребовалась. Омега к вечеру оклемался, пришёл в себя, ночью спал уже более менее спокойно — у Рэя в объятьях до самого утра, днём ему ещё полегчало, а на следующий день он уже выздоровел. Участковый врач заходил каждое утро и контролировал состояние, правда, с диагнозом так и не определился. И всё же поставил Ади на учёт, чтобы периодически присылать медбрата и проверять состояние омеги — всё-таки положение его было особенным. Но главное, что после этого случая дьявол перестал являться во снах совсем. Уже почти месяц прошёл, а Рэй так ни разу его и не видел.