— Он выжил, — правда, по тону Ади чувствовалось, что его это не особо-то радует. — Выжил и даже очистился. Я лично это всё наблюдал. Даниэль с Фэнриэлем затянули меня в тонкий мир — я был там, точно во сне, и такого насмотрелся… Но сын их жив. Он снова стал чистым ангелом, а теперь ещё и воплотился на земле — в тело человека…
Рэй вздохнул с облегчением.
— Ну слава Небесам… — он так и качал ребёнка, успокаивая его. — Представляю, как родителям было больно… Теперь-то я понимаю, почему они оказались поблизости. Я бы тоже своего сына не бросил… — он улыбнулся малышу. — Хорошо, что всё обошлось…
— Угу… — Ади с осуждением покачал головой — бескрайняя доброта мужа никогда не переставала его удивлять. — А тебе не интересно, где он сейчас? И в чьё тело вселился?
Рэй повернулся к нему.
— А он вселился в чьё-то тело? — похоже, альфа начисто прослушал добрую половину того, что сказал ему Ади. — Ну надо же… Это Даниэль тебе рассказал?
— Именно, — омега кивнул. — Поэтому-то я и рыдал так, когда ушёл от него. Помнишь?
Альфа сосредоточенно сдвинул брови, выкапывая в памяти нужное событие.
— Ах, да… — он вспомнил их с Ади ссору. — А что, это разве не из-за аборта?
— Нет, — омега помотал головой. — Просто тогда я не мог рассказать тебе всё — слишком много пришлось бы объяснять, но теперь говорю: я плакал потому, что он сказал мне, в чьё тело вселился их сын, чтобы сойти на землю…
— И в чьё же? — Рэй, похоже, совсем не хотел думать.
— Да ты держишь его на руках! — выкрикнул Ади в сердцах. — Не понял что ли ещё?!
— Что?.. — альфа сразу встрепенулся. — Кого я держу? Нашего мальчика? — он взглянул на ребёнка. — О, Боже… — до него, наконец, дошло. — Так вот оно что… — но вместо неприязни на его лице появилось ещё больше бесконечной любви. — Ах ты мой маленький… Бедняжка… — а малыш будто понимал и, не отрываясь, глядел на отца глубокими, серо-синими глазёнками. — Так вот почему он мне снился… — Рэй взглянул на ребёнка, потом посмотрел на омегу. — Как раз когда ты забеременел, он приходил ко мне… этот ангел… А какой он красивый, Ади! Само совершенство! Ты видел его?..
— Видел, — омега отвернулся — похоже, он не разделял его восторга. Честно, Ади бы предпочёл видеть в сыне самую обычную — человеческую душу, но Рэй, кажется, окончательно влюбился в своего отпрыска.
— Ах, ты мой ненаглядный… — он обнял сынка, и тот, казалось, прижался к нему лобиком. — Так ты значит ангел? — альфа поцеловал его, огляделся по сторонам. — А, кстати, его пол определили? Я верю тебе, конечно, но хотелось бы точно узнать…
— Гамма, — Ади указал на папку, лежащую на столе, где была записана вся медицинская информация. — Уже подтвердили. По крови…
Рэй улыбнулся и ещё завороженней уставился на сына.
— Ясно… Так значит, он — истинный ангел? Какая же честь для нас…
Ади вздохнул, закатив глаза и покачав головой.
— Невероятная… — он посмотрел на мужа. — А тебя не смущает, что-то то жуткое существо и наш ребёнок — это почти одно и то же?
Но альфа ничуть не смутился.
— Нет, — он глаз не мог оторвать от ребёнка. — Это же наш мальчик, а что там с ним было — это ведь всё прошло. Ты сам говорил, что нужно смотреть вперёд и не спотыкаться о прошлое. А если он правда запутался и оступился когда-то, то такого больше нельзя допустить. Надо воспитать его правильно — он должен знать, кем является… Ну, во всяком случае, вести себя соответственно…
Омега опять шумно выдохнул — уж в ком в ком, а во Флорентине он точно сомневался. И пусть он так до конца и не связывал его образ с собственным сыном — всё это выглядело слишком мистично и нереально, чтобы полностью быть воспринятым, но Ади бесило другое: он злился, что альфа так запросто простил все проделки этому ходячему трупу. Хотя, впрочем, если учесть, что Рэй был сыном чистого ангела, то удивляться тут было нечему. Омега покачал головой.
— Ладно, — он решил тоже высказать своё мнение, как родитель. — Но если хочешь знать, я бы не стал говорить ему, кто он. Никогда! Наш ненаглядный ребёнок — та ещё штучка. Этот ангел слишком молод, душа его несовершенна. Не дай Бог, возгордится, и всё! — конец, так что…
— А ты откуда знаешь? — Рэй взглянул на мужа.
— Знаю, — омега снова поёрзал в кровати, устроившись получше. — Положи его — видишь, он уснул? У тебя просто талант его укачивать. Пусть отдыхает, а ты подай мне кое-что, — Ади показал на кресло, стоящее неподалёку (палата была одиночная и оформлена по высшему классу — забота любимого свёкра). — Видишь пакет? Там — две древние книги. Дай-ка мне их, и садись рядом. Я тебе сейчас всё расскажу, а ты уж сам сделаешь выводы, как лучше воспитывать нашего дорогого сыночка. Я не могу один тащить этот груз мистических тайн. Хочу рассказать тебе обо всех его проделках, в том числе и в прошлых жизнях. Да и вообще, всю историю…
Рэй уложил малыша, ещё раз осторожно поцеловал его, прикрыл одеяльцем, потом пошёл, взял тетради и уселся рядом с мужем. Он положил книги ему на колени, прислонился к его плечу, обнял, поцеловал в щёку.
— Милый мой, — он погладил его чёрные как смоль волосы. — Ты не устал? — личико омеги было немного осунувшимся, но близость мужа придала ему сил. А ещё избавление от бремени. Наконец-то… Рэй обнял его. — Солнышко моё, — он повернул к себе его голову, коснулся губами его уст. — Спасибо тебе за сына… И поверь, кто бы он ни был и как бы фантастически ни звучало его прошлое, а он всегда останется для меня просто лишь нашим мальчиком… Нет никаких страшных призраков, есть только ты, я и наш сын. Правда?
Ади тоже обнял его.
— Да, — на самом деле и он так же думал, ну во всяком случае, старался. — Тогда просто послушай историю. Я не хочу, чтоб ты уходил и спать не могу. Ночью насплюсь… — он открыл первую тетрадку. — Вот, посмотри…
А в отделении тем временем только и разговоров было, какой сегодня случился благословенный день. Трудные роды проходили удачно, малыши, лежавшие при смерти, оклемались, ни одного несчастного случая не произошло, а у тяжёлых больных исчезли все осложнения. Народ пребывал в волнении, говорили: сошла благодать. Такое случалось порой, и люди очень ценили эти моменты. «Это был благостный взор Всевышнего, снизошедший с Небес и принесший нам облегчение», — так все говорили. Поэтому вечером, когда Ади уже крепко спал, Флори сопел с ним рядышком в кроватке да и Рэй тоже уснул прямо в кресле, так и не уйдя домой, все остальные обитатели больницы (кто мог свободно ходить) произносили всеобщую молитву в маленькой часовне при свечах, возблагодаряя Ангелов. Это была традиция, если случалось какое-то чудесное событие: «Один из сынов Создателя был среди нас сегодня, — вещал священник. — Возрадуйтесь! И вознесите благодарность!» И Фэнриэль слышал эти молитвы. Уже будучи в своей обители, он плакал от радости, глядя на это с небес, но не потому, что его восхваляли, а только лишь от того, что исцелённые им люди были счастливы. Ах, больше бы таких вот моментов. Дай волю ангелу, он бы весь мир исцелил, но увы, это было не в его силах. Люди порой сами себя наказывали — оттого и страдали, и Фэнриэль это прекрасно понимал, но всё равно с радостью откликался на каждую возможность помочь и спасти даже самую падшую душу.
Он очень надеялся, что и сын его станет таким же. Благословив маленького Флори, Элли защитил его от воздействия зла на очень долгое время, но увы, не навсегда. Неокрепшая душа молодого ангела всё ещё находилась в опасности, и Фэнриэль волновался за сына. Как жаль, что Даниэль должен будет покинуть земной план — это ведь начисто лишит небесных родителей возможности присматривать за отпрыском. Ангел не сможет теперь так запросто сойти с небес, чтоб проявиться на земле, дьявол уже не услышит молитвы сына, ибо будет слишком ослаблен после перехода. Почему так произошло, Фэнриэль не знал. Но он ни в чём не винил любимого мужа — сердцу ведь не прикажешь. Любовь к земному существу сгубила дьявола, растворила его сердце, как кислота, но почему так случилось — это известно только Всевышнему. Создатель лишил небесных родителей их роли в воспитании сына, но, видимо, в этом и была его задумка. Значит Флори должен был лично пройти весь свой путь, сам оправдаться, сам исправить ошибки, и тогда воплощение ему зачтётся. Но он ведь мог и погибнуть, снова попасть в руки зла, но теперь защитить его смогут только земные родители. А в силах ли будут они? Вот это ангела и беспокоило. Поэтому он тоже пошёл и сам встал на колени в небесной часовне, и тоже молил Всевышнего, просил защитить ребёнка, не дать ему оступиться вновь, просил для него наставления. Ибо судьба любимого сына больше не была в его надёжных руках.