А как можно о чём-то жалеть, когда тебя любят и опекают как сына (король был старше мистера Эдварда лет на десять), когда дарят шикарное поместье, потчуют вкусной едой — какой только пожелаешь? Король и в самом деле нещадно баловал своего фаворита — как никого до этого, а чего стоили разного рода развлечения и забавы — всё-таки мистер Эдвард не был домоседом и празднества любил. Опять же — маленький Флориэль был приписан к королевской школе и теперь должен был получить полное образование там — а это была высокая честь, доступная далеко не каждому. Одним словом, всё было чудесно, и даже уединённые поездки с Его величеством на загородную виллу в сопровождении только лишь нескольких самых надёжных слуг и те нравились его дорогому любимцу. А там уже была тишина, приятная отрешённость, неспешные беседы, а может и что-то ещё, но тут мнения придворных вновь разделились (как и в случае с посещением спальни короля), причём в тех же пропорциях, но правду так никто никогда и не узнал.
А маленький Флориэль, кстати, стал реже бывать дома. И даже Ади уже начал здорово скучать по нему. Омеге вообще не нравилось, что король прибрал к себе его сына, но роптать на волю правителя было грешно — милость следовало принимать с благодарностью и благоговением, что Ади и пытался делать — скрипя душой. А Рэй так вообще места себе не находил без ребёнка, а ещё волновался, не избалуют ли его ненаглядного отпрыска в королевских чертогах — ведь Флориэль уже начал приобретать царственные замашки, а если учесть, что принцем он был довольно отдалённым от трона, то это совсем не шло ему на пользу.
Но зато теперь они с Ади могли больше времени проводить наедине. Кстати, Марк теперь тоже имел дополнительные выходные, которые всё равно оплачивались, потому что Рэй, как и Ади, и как сам мистер Эдвард со дня на день ожидали перемены амурного настроения Его величества и установления прежнего образа жизни, но пока ничего не происходило. А время шло. Однажды даже случилось так, что Ади остался дома совсем один, почти на неделю. Рэй уехал по делам фирмы — несложным, поэтому не требующим присутствия омеги, но точка находилась так далеко, что альфа здорово задержался в этой поездке. И Ади стало не по себе.
Не сразу, но по прошествии пары дней он вдруг понял, что ему страшно дома. Да ещё Флори был с дедушкой во дворце уже который день, а если мистер Эдвард брал внука с собой к королю, то это могло растянуться недели на две, а то и больше. Вот Ади и заскучал, а точнее — занервничал. Дом стал казаться холодным, пустым, повеяло прошлыми страхами. Омега вспомнил, как на него напало невидимое существо, как призрак Люсьена двигался по гостиной, и хотя последнего Ади уже совсем не боялся, но первую свою встречу с ним он вряд ли когда-нибудь забудет.
А ещё вспомнился Фэнриэль. Он был такой забавный в их первую встречу, и пусть омега тогда не сразу это оценил, но сейчас посмеялся, вспомнив фокусы ангела. Ну надо же… А потом они вместе ездили в глушь, прыгали сквозь пространство, сквозь время, познакомились с Даниэлем — тут Ади всплакнул, вспомнив дьявола. А заодно подумал о ЛЮси, о преобразившемся Флорентине и даже об анатомисте — чокнутом старике, который, кстати, выправился после всех этих страшных событий и вновь работает в управлении. С головой у него теперь всё в порядке, а полицейский отдел вернул себе талантливого эксперта и ещё ни разу за прошедшие годы об этом не пожалел. И пусть патологоанатом до сих пор неравнодушен к умершим и по-прежнему их рисует, но всё это дело вновь вернулось в скромное и целомудренное русло.
И всё же, несмотря на то, что история вроде бы закончилась и теперь бояться было нечего, Ади, прокрутив в голове все эти события, внезапно заволновался. Просто до холода в спине, а поскольку позвать было некого да и к близнецам ехать было уже поздновато, омега позвонил Марку. И тот примчался тут же — уже через полчаса, красивый и раздушенный, и Ади даже развеселился, увидев его.
— Ты никак на свидание? — кокетливо спросил он.
Омега, конечно, шутил, но бете было не до шуток, то есть не то чтобы он пришёл соблазнить своего работодателя, нет — просто он хотел выглядеть идеально и нравиться ему. Так и добился счастья — совершенно случайно. Всё произошло внезапно: Ади приготовил лёгкий ужин, они с Марком выпили вина, поговорили, потом ещё выпили и, кажется, немного переборщили в этом деле, потому что утром проснулись на диване в гостиной — в обнимку и обнажённые. Вот такой казус.
Как это получилось, Ади и сам не понял. Видимо, его соблазнили мягкие ухаживания беты, его искреннее участие и забота, а если ещё учесть, что Марк был вовсе не девственником, то всё вполне объяснялось. У Марка уже были любовники — пусть не часто и не постоянные, но были, а спал он исключительно с омегами. Когда очень хотелось — прямо до боли в чреслах, он приглашал из дома Любви какого-нибудь красавчика — как правило самого дорогого и красивого, и был с ним счастлив всю ночь. Отношения эти были приятными, страстными, на высшем уровне опыта, но в то же время ни к чему не обязывали. После таких встреч Марк обычно утолял голод надолго, но вот сейчас, придя к Ади, любя его к этому времени уже всем сердцем и вдруг оказавшись с ним интимной обстановке, он и сам не понял как быстро его соблазнил. Омега что-то рассказывал — бурно и эмоционально, Марк слушал его, очаровывался всё больше, ещё и вино дало о себе знать, и в какой-то момент он понял, что если сейчас не поцелует возлюбленного, то умрёт. Но не успел Марк подумать об этом, как всё уже свершилось, а главное, Ади тут же сомлел, и довершить дело оказалось совсем не сложно. Бета был настолько ласков в любви и так трепетно обхаживал партнёра, что омега не смог устоять.
А утром обоим стало неловко. Марк так вообще испугался, что его уволят, но Ади простил ему эту выходку, потому что сам был виноват не меньше — нечего было поддаваться. И всё же он попросил бету забыть обо всём случившемся и никогда больше не вспоминать, но сам же первый и позвал его опять, потому что не смог забыть ласк этих нежных рук. Конечно, то была не любовь — Ади испытывал к Марку лишь дружеские чувства, хоть и очень тёплые, но ему была приятна чужая любовь, а так же ухаживания и нежности. Можно сказать, омега позволял собой наслаждаться, получая удовольствие сам, но в отличие от Марка, он удовлетворялся чисто физически.
Но бете и этого вполне хватало. Раньше он и мечтать-то не смел о такой близости, а тут свершилось чудо, поэтому Марк берёг эти драгоценные отношения как зеницу ока. И Рэй, например, ни одной фиброй души не почувствовал, что его муж слишком уж сблизился с гувернёром. Марк бы с собой покончил, если бы альфа узнал, но на его счастье Рэй воспринимал изящного бету, как омегу, и не думал ревновать. Возможно, он даже посмеялся бы от души, если б узнал, что у двух таких утончённых существ вдруг возникла романтика, а то и напросился бы третьим — с альфы сталось бы. Но Марк всё равно терзался, потому что намного серьёзней относился к встречам с Ади, а потому скрывал свои чувства так, что лучший эксперт ничего не заметил бы.
Вот такая небольшая интрижка завязалась в этой семье, но она и в самом деле была безобидной и не принесла бы никакого вреда в любом случае, в отличие от подозрительно странных событий, которые начали твориться в музее дядюшки Стэнли.
Хотя всё начиналось вроде бы и неплохо. Дело в том, что из года в год люди стали замечать одну чуднУю особенность: драгоценности куртизана Левансонского, выставленные в музее, начали исцелять посетителей. И именно они — это было точно доказано наблюдениями, потому что всякий раз при приближении к стендам с ожерельями и диадемами куртизана люди сначала ощущали лёгкий холодок в больных местах, а после болезнь отступала или сходила на нет, причём без всяких лекарств. В последнее время подобные чудеса случались всё чаще, а может их просто начали замечать, но слухи распространились среди народа быстро, и в конце концов в музей хлынули толпы. Каждый божий день, с утра до вечера, под дверями экспозиции стояла огромная очередь, которая даже на ночь не расходилась — люди ожидали следующего дня, а в музее пришлось усилить охрану.