Лицо альфы сразу перекосилось от ненависти.
— Ну и тварь же ты, — яростно процедил он. — Гниль поганая. Сейчас ты поплатишься за всё. Отправляйся в ад! — Рэй кинулся на него, схватил полуистлевшее тело и с размаху швырнул его в окно. Раздался резкий звон разбитого стекла, альфа заткнул уши, закрыл глаза. — Гори в аду, — снова повторил он, потом подошёл и глянул вниз.
А под окнами зияла пропасть — огромная, бездонная, страшная, но такая до боли манящая. Рэй покачнулся, взглянул в небеса и чуть сам не выпал туда, а сзади вдруг вновь раздалось противное хихиканье.
— Думаешь, так просто от меня избавиться? — труп снова стоял в комнате. — Не обманывай себя. Я буду рядом с тобой всегда!
Рэй замер, потом обернулся, медленно оглядев чудовище с ног до головы, и с презрением покачал головой.
— Нет, не будешь… — произнес он. — Я избавлюсь от тебя. Способ есть…
Он ринулся в свою комнату, подлетел к столу, покопался там в ящиках и выудил лист бумаги. Потом достал ручку, положил всё это на столик возле дивана в гостиной, налил из графина воды и тоже поставил на стол. Потом покопался в каком-то шкафчике на стене и вынул оттуда пузырёк с лекарством. Сильнейшее снотворное. Однажды друг Рэя, тоже альфа, решил покончить с собой. Рэй тогда долго его уговаривал не совершать такой глупой ошибки, но тот и слушать не желал. Тогда альфа подменил ему таблетки — вместо снотворного насыпал витамины. Парень их выпил и заработал жесточайшую аллергию — совершенно неожиданно, а когда покрылся сыпью и начал задыхаться, так перепугался, что вызвал неотложку. И пару дней провёл в реанимации, а когда узнал, чем отравился, то поклялся, что прикончит Рэя, как только выйдет из больницы. Но не прикончил, а наоборот — благодарил от всей души. «Предсмертный» шок его здорово напугал, и с того дня он стал намного разумнее и до сих пор жив, здоров, и даже семью завёл. Вот такая история. Но таблетка Рэй не выкинул — просто забыл это сделать, а позже нашёл в своей куртке, вытащил и кинул в шкафчик. И вот теперь вспомнил про них.
Труп внимательно следил за его действиями.
— Ты что хочешь сделать? — с опаской спросил он.
— Не твоё дело, — альфа пошёл и уселся за столик. — Сейчас ты отправишься в преисподнюю, туда, где тебе самое место… — он подвинул к себе листок и начал писать:
«Простите меня за всё, — гласила записка. — Я больше не могу держать это в себе. Но и жить с этим мне невозможно. Я совершил ужасное…»
На этих словах призрак хотел броситься на Рэя, но альфу вдруг окружил плотный купол света. Труп врезался в него, злобно зашипел и отскочил.
— Не смей! — завопил он, не имея возможности прервать этот процесс. — Ты не должен никому говорить! Тебя казнят!
— Я сам себя казню, — Рэй дописал:
«Люсьен умер не случайно, это я его убил. Включил газ, пока он спал, и оставил его умирать. Мне очень жаль. Я прошу меня простить. Не поминайте лихом».
Труп тут же взвыл, кинувшись оземь, и яростно застучал кулаками по полу. Пространство вокруг задрожало, всё заходило ходуном. «Не смей! — в злобном отчаянии заголосил он. — Порви это! Ты не должен! А что, если он узнает? Что, если ОН узнает?!»
— Я уже потерял его, — Рэй вытер слёзы, вспомнив об Ади. — Меня больше ничего здесь не держит. А ты сгинь, мерзкая нечисть. Видеть тебя не могу, — он высыпал таблетки в ладонь.
Умирать было страшно. Рэй поставил пустой флакончик на стол и закрыл глаза. Жить не хотелось, но и преступить черту было очень непросто. Что там его ждёт — чёрт знает? Но и оставаться тут не было никаких сил. Смысла в жизни не осталось — Ади никогда не простит ему такие убийственные слова, а их и правда простить невозможно. А без него и жить незачем…
И альфа решился. Он уже хотел закинуть таблетки в рот, но вдруг что-то прохладное нежно коснулось его затылка. По спине пробежали мурашки, Рэй вздрогнул и хотел обернуться, но не успел — он лишился чувств и повалился на диван. Таблетки выпали из руки и рассыпались по полу с весёлым звоном, в комнате стало светлей, нечисть моментально испарилась — с яростным шипением, дикими визгами, но её не стало. Вокруг опустилась нежная, приятная тишина. А через несколько секунд в спальню Люсьена тихо притворилась дверь.
====== 21. Внезапное воскрешение ======
Ади проплакал до самого утра. Сначала рыдал на улице, сидя на лавочке в самом дальнем уголке сквера, в полном одиночестве, сжимая в сумке пистолет — на всякий случай. Потом, как следует выплакавшись, погулял по ночным аллеям, чтобы хоть как-то сошла отёчность с лица, и только после заявился домой. Братишки-близнецы радостно его встретили: улыбчивый нежно расцеловал, серьёзный — внимательно присмотрелся и, видимо заметив покрасневшие глаза, покачал головой и ещё больше насупился. А тут первый возьми и спроси:
— А где дядя Рэй?
Ади сразу вздрогнул, выпрямился, занервничал и, отдав детей няне, закрылся в ванной. И опять плакал. Потому что такого горя он ещё ни разу в жизни не испытывал, хотя уже достаточно пережил: трагически потерял родителей, промучился с психопатом-мужем, но боль от разбитого сердца оказалась ни с чем несравнима. Просто ужасно. Омега никак не мог поверить, что Рэй сказал ему правду, что он смог так безжалостно унизить его, так жестоко обидеть. Думая об этом, Ади вновь начинал реветь, да так горько и безутешно, что падал на пол без сил.
Няня-бета догадался, что произошла какая-то серьёзная неприятность — скорее всего, касающаяся личного плана, но он не имел привычки лезть не в своё дело. И тем не менее принял необходимые меры: успокоил детей, быстро уложил их спать, а сам остался ночевать в доме, чтобы не оставлять хозяина одного. Иногда такое случалось — если Ади, например, не мог вернуться домой по каким-то причинам: как правило, по работе. Или же если он недомогал, болел или случалось течка. Тогда бета оставался с детьми, хотя в контракте это не оговаривалось, но Ади всё равно его потом благодарил. Впрочем, речь сейчас не об этом.
Гувернёр, конечно, остался не из-за денег, а потому что впервые видел Ади в таком разбитом состоянии. И теперь он хотел поговорить с ним, оценить степень расстройства и, если омега позволит — по возможности, успокоить. А ещё он через каждые пять минут подбегал к двери ванной и прислушивался: сначала к рыданиям, потом к шуму воды — Ади всё-таки залез в душ, чтобы хоть как-то прийти в себя. Но бета волновался, как бы он что-нибудь не сотворил с собой — всё-таки хозяин выглядел ужасно, и гувернёр пока не знал, как к этому отнестись. Ведь обычно Ади всегда был сдержан на чувства, поэтому сейчас няня пребывал в некоторой растерянности.
Но, к счастью, омега вышел из душа целый и невредимый, и пусть с опухшими глазами и отёкшим от слёз лицом, но хотя бы говорить уже мог. Правда, разговор шёл в основном о детях и их успехах в школе, но бета между делом всё-таки напоил омегу успокоительным и ненавязчиво заверил, что с малышами всё будет в порядке, и он может спокойно отдыхать. Тогда Ади, напившись целебного отвара и поблагодарив гувернёра за помощь, пошёл в свою комнату, улёгся на кровать, но тут же снова разрыдался.
И так до самого утра — с редкими, кратковременными перерывами на нервный сон, с неприятными видениями, кошмарами и прочим в таком духе, и только с рассветом Ади, наконец, выбился из сил и уснул, а через полчаса уже зазвонил будильник.
Омега проснулся ещё в более худшем состоянии, чем лёг. Но едва он зашевелился в своей спальне, как чуткий гувернёр уже вскочил и приготовил ему сладкий кофе. Ади пришёл на кухню с жуткой головной болью, поэтому снова получил лекарство и лишь спустя минут сорок, наконец, заговорил.
— Я буду увольняться, — сказал он бете. — Работа опять не заладилась. Хотя… всё ведь так хорошо начиналось…
— В работе ли дело? — осторожно спросил гувернёр. — Может быть не стоит так торопиться?
Ади помотал головой, и глаза его снова наполнились слезами. Бета сразу дал ему салфеточку, подошёл, обнял и утешающе погладил по плечу.
— Ну всё, всё, — успокоил он его, как ребёнка. — Не надо так расстраиваться. Всё придет в норму. В жизни всякое бывает, а потом налаживается — вам ли этого не знать. Не плачьте, — он промокнул Ади слезы, а тот взял у него салфетку и попросил принести телефон.