— Нет, Ади, нет… Хватит уже мне трусить. Я, как страус, прячу голову в песок уже ровно два года. Как будто это что-то изменит… Мы правильно пришли. А лишняя боль мне не помешает. Мне вообще нет прощения, понимаешь? Поэтому я… я буду терпеть…
Ади с состраданием покачал головой, опять взял руку Рэя в свои тёплые ладони и мягко её пожал. Альфа потихоньку расслабился.
— Прости меня, малыш… Так нельзя, я понимаю… Я ведь пришёл сюда с тобой, а веду себя, будто…
— Ничего страшного, — Ади погладил его по руке. — Это просто первое впечатление. Сейчас всё пройдет. Я знал, куда шёл — так что не извиняйся. Мы справимся. Ты мне лучше расскажи, за что тебя тут так величают? Мне интересно. Столько уважения. Директор даже руку тебе целует…
Рэй смутился, взволнованно запустив пальцы в свои вечно взлохмаченные волосы.
— Ну, он не только мне руку целует… — ответил он. — Есть и другие клиенты, кто завоевал здесь особую планку уважения.
— Об этом я догадываюсь, — Ади покивал. — Но меня интересуешь ты. Чем ТЫ отличился тут?
Альфа помолчал.
— Ну это скорее, не я, — сказал он. — Это… Люсьен. Его экстравагантность здесь всех сводила с ума. Он мог целое шоу устроить, если хотел — и устраивал. А моё дело было приводить его сюда, оплачивать все его капризы ну и конечно, гарантировать неприкосновенность. А официанты меня любят за щедрые чаевые — тут вообще нет никакого фокуса, я никогда не скуплюсь. Так что всё просто…
Ади улыбнулся.
— А мне кажется, будь всё так просто — не было бы такого внимания. Одними чаевыми официантов не подкупишь. Этот толстяк, например, тебя искренне обожает.
— Ну… — Рэй усмехнулся, вспомнив поймавшего их на улице бету. — Может, потому что я никогда не кичусь. Для меня ведь что официант, что директор — все одинаковы. Я не знаю, Ади… Правда, не понимаю, что они во мне нашли…
Конечно, он умолчал, что когда-то выкупил все акции этого ресторана, причём по сумасшедшей цене, вложив в это дело всё своё наследство, оставленное папочкой. И бОльшую часть безвозмездно уступил нынешнему директору. А всё потому, что после горькой потери папули Рэй впервые в жизни напился, свалился в сугроб и едва не замерз, а хозяин заведения — тогда ещё обычный администратор маленькой, никому неизвестной забегаловки, не проехал мимо, спас мальчишку, а заодно и отогрел его — прямо на тёплой кухне этого ресторанчика. Причем не только физически, но и морально, и впоследствии помог Рэю пережить смерть омеги-родителя лучше всяких врачей. А потом средний брат альфы — Эмир, нашёл для заведения двух виртуозных поваров, те в свою очередь притащили за собой целый состав помощников, и кухня в ресторане стала такая, что народ повалил валом. Заведение стало стремительно развиваться, и уже к сегодняшнему дню было открыто два новых филиала.
Но обо всём этом Рэй умолчал — просто из скромности. Он вообще очень стеснялся своих добрых дел, хотя делал их немало. Да вот в частности помог однажды забавному мсье Полю выбраться из очень затруднительного положения, грозившего ему чуть ли не тюрьмой — использовав связи отца. Другому официанту отдал все свои оставшиеся после покупки акций деньги, сложившись с другими работниками ресторана, и средства эти пошли на серьёзную операцию для его младшего братишки. И теперь этот маленький альфёнок здоров и весел, и даже иногда помогает мыть посуду на кухне, когда его не с кем оставить. Вот такая история. То есть Рэй был не просто завсегдатаем этого заведения, он, можно сказать, был частью его дружной семьи. А позже привел сюда и Люсьена, и этот омега тоже вложил свою лепту в развитие дела, придав некоторым ресторанным вечерам особый романтический шарм. Вот так всё обстояло на самом деле, но альфа смущался об этом говорить, а Ади, хоть и подозревал, что он многое не договаривает, но не стал его больше трогать.
— Ладно, — сказал он, решив, что рано или поздно всё равно узнает правду. — Расскажи мне тогда, что вы тут делали с Люсьеном? И вообще, расскажи мне о нём ещё. Я хочу получше его узнать…
— Ади!.. — Рэй сразу взмолился. — Ради Бога… Ну не надо… Зачем тебе это?
— Ну я прошу, — омега снова крепко сжал руку любимого. — Пожалуйста, расскажи. Тебе нужно выговориться…
Рэй помолчал какое-то время, нервно подёргался, потом болезненно постонал, закрыв лицо ладонями и, поняв, наконец, что деваться некуда, резко выдохнул и решился.
— Ладно, я расскажу. Но как бы нам не пришлось об этом пожалеть, — он ещё немного поволновался, но потом всё же начал. — Знаешь, Люсьен был такой забавный, когда выпьет. Вообще-то он был очень застенчивым, но стоило ему хоть немного расслабиться, и в нём просыпался артист. Он музицировал здесь по вечерам — на фортепиано, на скрипке, а ещё пел. Да так красиво пел, что весь зал плакал, потому что он душу наизнанку выворачивал своим голосом. Особенно если это был какой-нибудь грустный романс или другая печальная песня. В итоге народ стал приходить сюда в надежде его послушать. То есть, клиентов прибыло, а какой хозяин этому не обрадуется? В конце концов он даже предложил Люсьену тут подрабатывать, но что ты? Будет он работать, как же… — Рэй усмехнулся. — Это был чисто домашний омега. Для него существовала в мире только одна работа: обхаживать своего альфу. А когда ему предлагали что-то ещё, у него глаза округлялись. Он вообще не понимал, чего от него хотят. Какие ещё интересы могут быть у омеги, кроме как любить и лелеять мужа? Он у виска крутил тем, кто думал иначе.
Ади опять закусил губу, и сердце больно кольнуло.
— Ты считаешь, это правильно? — осторожно спросил он. — Место омеги дома?
— Нет, я так не считаю, — не задумываясь, ответил Рэй. — Но для Люсьена это было так. Потому что он любил своё дело — так же, как я люблю водить, как ты любишь выполнять свою работу. Главное ведь не разделение по половому признаку, а удовольствие, которое ты получаешь от того, что делаешь. Вот и Люсьен обожал быть домашним, и работу свою выполнял виртуозно. И дело даже не в том, что в доме всегда было чисто, всё блестело, было выглажено, выстирано, чистая постель чуть ли не каждый день. Дело в другом… Понимаешь, я был полностью удовлетворён всем. Просто забалован напрочь. В сексе, в любви, в чувствах, в желаниях — ни в чём мне не отказывали. Я был заласкан, занежен, просто замучен этой заботой. Приятно замучен, конечно — я не ропщу. И даже тех альф, которых я ему приводил, я выбирал сам. Они должны были нравиться именно мне — и это было личное желание Люсьена. Но если вдруг во время секса он замечал, что какой-то из альф вызвал у меня неприятие, он мог выгнать его, не задумываясь. Только бы я был доволен. Представляешь? И даже пел он здесь исключительно для меня, потому что я всегда рыдал от его голоса, обожал его песни, с ума сходил. А всем остальным тут просто везло, что они его слушали. А ещё он танцевал. Но это было уже дома, и тоже для меня: восточные танцы — такие изящные, грациозные, сексуальные. Я уж молчу о всяких массажах, ароматных ваннах с нежным мытьем, о бесконечных и неустанных ласках. Я же был счастлив, как бог на Олимпе, Ади! И даже боги, наверное, никогда так не жили. И вот после всего этого… после такого отношения… Что я сделал? Я просто убил его… — Рэй в отчаянии схватился за голову. — Погубил невинную душу — такую любящую, такую добрую, существо, которое окунуло меня в истинный рай блаженства… И как я его отблагодарил?.. Вот это-то меня и гложет… Вот это и сводит с ума… И я никогда себя не прощу… Никогда! Я не заслуживаю счастья после такого, Ади… Ни на мгновение…
====== 25. Милые проказы ======
Ади напряженно молчал. Он и не знал, что ответить — слова напрочь застряли в горле после всего услышанного. Сразу захотелось уйти — это была первая дурацкая реакция. Глупей и придумать нельзя, тем более омега сам напросился — нечего было расспрашивать Рэя о прошлом, и тогда бы он не познал сейчас всю свою ничтожность перед этим богом любви по имени Люсьен. Ужас, как захотелось разреветься. К счастью, в этот момент в боковую стойку арки, где Рэй и Ади сидели за занавеской, легонько поскрёбся мсье Поль.
— Кушать подано, — радостно произнес он. — Подарок от ресторана. Лучшие блюда для наших дорогих гостей. Мы рискнули выбрать сами.