Ади не очень понял, к чему это было сказано, но его сейчас вообще мало волновало чьё-то состояние. Он хотел только одного — выяснить, что случилось с Рэем. Жан ведь ничего ему не рассказал, потому что после того, как он сообщил Ади ужасное известие, у него сразу зазвонил телефон. И потом он очень долго разговаривал — как выяснилось, именно с родителем, но при этом больше слушал, чем говорил, а в какой-то момент вообще вышел в коридор и там долго возмущался, хотя слов было не разобрать. После он вернулся в кабинет и, не говоря ни слова, быстро оделся, взял Ади под руку, они вместе вышли и направились на улицу — к машине. По дороге Жан тоже нервно молчал — даже за рулем, да ещё и дергался на дороге так, что Ади решил ничего не спрашивать, чтобы ещё больше его не волновать. И вот только сейчас, когда они встретились с отцом, ещё раз переговорили с ним, и Жан подошёл к омеге — наконец, начало что-то проясняться.
— Понимаешь ли… — шеф немного поволновался. — Возникли трудности. Отцу позвонили из полиции первому и рассказали новость. Он тут же выхватил своего адвоката, и они вместе приехали сюда. Но дело в том, что Рэй отказывается от защиты. Причём вообще. А с отцом и говорить не стал… — тут Жан некоторое время помялся, но потом всё-таки добавил. — Как видишь, у отца очень сложный характер. Очень сложный. Я единственный в семье, кто хоть как-то может с ним ладить. И даже сейчас… — шеф покрепче сжал руку омеги. — Он уже пытается обвинить во всём тебя… — Ади вздрогнул, но Жан мягко положил ему ладонь на плечо. — Не переживай. Я не позволю этому случиться. Просто хочу, чтобы ты был готов, если вдруг он нападет на тебя с претензиями. Но надеюсь, до этого не дойдёт. Просто он не понимает, почему Рэй все два года молчал, а теперь вдруг раз! — и пришел с повинной. И это сразу после знакомства с тобой. В общем, сложил два и два, как говорится… Он всегда так делает.
Ади расстроился, но Жан так тепло его приобнял, что сразу стало легче.
— Не переживай. Я буду рядом и поставлю его на место. Но скорее всего, это обычное отчаяние. Потому что именно он и попросил привезти тебя сюда, хотя я и так бы это сделал. Мы просто хотим, чтобы ты поговорил с Рэем и убедил его впустить к себе защитника. Надеяться нам больше не на кого. Меня он тоже слушать не станет, поэтому мы просим тебя… В общем… — тут Жан смутился. — Мы рискнули сказать полицейским, что ты жених. Ну, то есть, что свадьба вот-вот… кхм… — он даже порозовел. — Если ты не против, конечно… Просто иначе бы тебе не позволили вмешиваться в это дело…
Ади кивнул, хотя ком в горле так и стоял. Было до ужаса больно, особенно от того, что ему не доверяли, да ещё и пытались необоснованно обвинить в чем-то. Как можно было вообще такое подумать? Но то, что его, пусть и формально, готовы были признать женихом — это было приятно. Хоть какое-то утешение, даже в таких печальных условиях. Ади покивал.
— Я поговорю с ним, — сказал он. — Хотя решение Рэя прийти сюда было и для меня неожиданным. Да — он рассказал мне вчера обо всём, впервые признался кому-то в своём преступлении. Но я никогда не посоветовал бы ему… — Ади всё-таки всхлипнул. Тогда Жан, уже не смущаясь, обнял его, утопив в своих добрых объятьях.
— Конечно, я это знаю, малыш, — утешил он. — Мне можешь ничего не доказывать. Я ничуть в тебе не сомневаюсь. Просто предупредил тебя, что отец может выкинуть фортель. Чтобы ты был готов. Но ещё раз говорю — я не позволю. Ты ведь для меня уже родной. И я верю, что вместе мы справимся. Правда? — он мягко отстранил омегу, обхватил ладонями его лицо и улыбнулся. — Всё будет хорошо… — Жан даже поцеловал его в щеку, и Ади сразу затих, обняв его с благодарностью.
— Отец сам страдает от себя, — добавил шеф. — Часто рубит с плеча — всё, что ему в голову взбредет — и совершенно не умеет извиняться. Поэтому мы и живём все отдельно от него. А папочка… он вообще не выдержал — нервы в итоге сдали, и он в конце концов заболел. Ты же знаешь, что его больше нет… — Ади покивал и покрепче обнял Жана. — Ну вот видишь… — тот снова отстранил его и вытер ему слёзы. — А теперь иди к инспектору. К счастью, он в некотором роде тоже друг нашей семьи, поэтому сразу перехватил Рэя в свои руки, как только тот появился здесь. Но это лишь небольшое облегчение делу. Ведь если Рэй будет и дальше так упираться… мне даже страшно подумать… Я и говорить об этом боюсь…
— Я попытаюсь… — Ади отошёл от Жана и направился к двери кабинета инспектора.
— Ох ты! — следователь весело шлёпнул ладонью по столешнице. — Ещё одна красота неземная. Ну ты смотри, как на подбор!
Ади сразу сдвинул брови и неприязненно взглянул на инспектора — полноватого бету, с добродушным, но повидавшим виды лицом, с забавными глазами на выкате и полными губами.
— Может обойдемся без фамильярностей?.. — омега начал злиться.
— О, всё, всё! — полицейский примирительно выставил ладони вперед. — Молчу. Не сердитесь так, сударь. Присаживайтесь… — он указал на стул напротив себя, стоящий с другой стороны стола. — Поговорим.
Ади подошёл и уселся, все ещё сохраняя сердитый вид, а следователь тем временем откинулся на спинку своего кресла и вдруг раздосадованно хлопнул себя по ляжкам.
— Нет, ну что вам неймётся-то, а? Чего не сиделось-то? Два таких красавца, один лучше другого — любились бы себе, миловались, так нет же — на драму потянуло. Вот зачем он пришёл, а? — следователь, наклонившись вперёд, уставился на Ади. — Какого чёрта, спрашивается? — он кивнул в сторону железной двери, ведущей в камеры. — Я хотел выгнать его, понимаешь? Ведь два года прошло! Комар носа не подточил — никаких зацепок. Ну да — бывает, психанул и что? Губить свою жизнь что ли? Одна-то уже загублена… — комиссар снова откинулся назад и скрестил руки на груди. — И этот вот теперь… То же мне — раскаявшийся преступник… Так ведь нет! — он опять наклонился к Ади. — Устроил мне тут скандал. Позвал сержанта и выдал всё при нем. И что? Теперь есть свидетель, и мне уже не отвертеться. Я вынужден был упрятать этого психа в камеру. Завести дело… Но вот зачем он это сделал, а? — следователь с досадой шлёпнул обеими руками по столу. — Делать ему нечего, вот что…
Ади, честно говоря, был искреннее удивлён таким подходом. Но, тем не менее, сказал:
— Он почувствовал вину… Разве не понятно?
— Вину он чувствовал… — инспектор вдруг с несвойственной для беты эмоциональностью долбанул по столу. — Дурак он — вот кто! Я тут гоняюсь за ними годами, чтобы повесить. А сколько ещё остается безнаказанными, да каких! По три убийства, по пять! А этот… пришёл каяться. Лучше б дома сидел и розочки нюхал. Просто жаль его, вот и всё…
Ади оторопело смотрел на полицейского, моргая глазами. Он ушам своим не поверил. Вообще-то омега ожидал от следователя большей суровости. А этот — какой-то странный. Как он вообще справляется с работой?
— Вы всех преступников так жалеете? — Ади просто стало интересно.
— Нет, не всех, — начальник вновь наклонился к нему через стол. — И заметь, преступников я вообще не жалею. Но этот… — он снова кивнул на дверь. — Он не преступник. Я же их чую за километр! А этот парень — не убийца. Ну психанул — да, врубил несчастный газ, а потом небось опомнился, летел домой, чтоб всё исправить, да не успел. А после пожалел так, что грыз себя два года нещадно. Это же видно по нему. И в итоге не выдержал — пришёл каяться. Потому что он не преступник, вот поэтому и пришёл…
Ади удивился такой проницательности, опустил глаза, а инспектор вдруг присмотрелся к нему и хихикнул.
— А вот ты, кстати, запросто убьёшь. И рука не дрогнет, а? — он опять весело хохотнул. — Небось пистолетик таскаешь в сумке, да? На входе-то, поди, отобрали? Скажешь, нет? Отобрали пистолетик-то?..
Омега, сначала было притихший, на этих словах снова вспылил и уставился на полицейского злым, пылающим взглядом. Тот сразу изобразил смирение, хоть и всё равно посмеивался.
— Ладно, ладно… — успокаивающе произнес он. — Я что? Я ничего. И вполне вас — омег, понимаю. Без оружия тут никак. И пусть закон вас защищает, но это ведь уже после. А вот как быть «до»? — он выставил палец. — То-то же. От нападений, увы, мы вас не можем уберечь. Во всяком случае, не всегда, поэтому я не осуждаю. Я просто сказал, что ты можешь быть хладнокровным — вот и всё, но если убьешь, то только за справедливость. Так что ты тоже не преступник, а скажем так: мститель. Вот это я хорошо вижу.