Переборов себя, посмотрела на женщину. Она лежала неподвижно, безмятежно. Куски серебристого стекла окрасились алой кровью, что с каждой секундой заполняла небольшой коридорчик, соединяющий прихожую и дальнюю комнату. Лицо этой милой и доброй женщины было неузнаваемым, осколок стекла точно вошёл между больших голубых глаз, заставляя их застыть с ужасом, заставившим наконец открыть всю правду о её дорогом муже.
Но на этом представление не закончилось - всё только начиналось, и впереди меня ждал как минимум ещё один акт. Два старших брата, услышав звон битого стекла и ругани, поспешили вниз. Я, все ещё стоя на коленях с застывшим на глазах слезами, закричала, что было сил; но мой осипший голос никто не слышал, я была призраком, наблюдающим за действием, за совершением акта насилия... и не могу ничего сделать. Чувство беспомощности одолевало меня, скручивало в спираль времени, ненавидя себя ещё больше.
Бутылка с глухим треском упала на лестницу, после того как отец запустил её в старшего сына. Покачиваясь на ногах, он держался за стену, в попытках удержаться и не потерять сознание, потихоньку спускаясь по лестнице, - шаг за шагом. Но он не смог ничего сделать, кровь, сочившаяся со лба, пеленой застилала глаза, он не заметил приближающейся угрозы, скорее, даже не ждал её. Отец одним движением свернул шею своему сыну и, откинув безжизненное тело в сторону, направился к кладовке, что находилась под злополучной лестницей.
Я смотрела в эти большие и красивые карие глаза и понимала, что больше они никогда не увидят красоты этого мира. Парень лежал с вывернутыми шейными позвонками и смотрел на меня пустой, как бутылка, что оказалась роковой для него. Плачь заставил меня очнуться и посмотреть на верх. Младший сын спускался, шмыгая носом, и держал в руках какую-то бронзовую фигуру женщины в развивающемся пончо. Глубоко в душе я понимала и знала, что ему не удастся остановить разъярённого отца, в которого словно вселился сам дьявол, занимающийся собирательством невинных и беззащитных душ.
Неожиданно для всех отец выпрыгнул из небольшой коморки под лестницей, ловкими движениями руки зарядив двуствольное ружье, и выстрелил в лицо. Кровь окропила каждый сантиметр небольшой прихожей, ошмётки головы вперемешку со спутанными каштановыми волосами медленно сползали по стенке, оставляя алые дорожки.
Услышав выстрел так близко, моя голова загудела, кровь всё сильнее начала бурлить внутри, а в глазах помутнело. Я готова была лечь на пол, свернуться калачиком и не вставать, пока этот кошмар не закончится. Но неведомая сила дала мне пощёчину, приказала вставать и действовать. Превозмогая боль и страх, я взяла под контроль свои чувства. Утирая слёзы и капельки крови с лица, всё же заставила себя подняться.
От младшего сына выше груди ничего не осталось. Какое-то время он ещё стоял на ногах, пока отец рукоятью ружья не подтолкнул его. Тело с глухим звуком упало на ступени, утопая в море крови и плоти.
Девичий плач раздался так близко, что я с испуга подпрыгнула на месте. Этот тоненький и потерявший надежду голосок электрошоком отозвался в голове у мужчины. Отбросив оружие, он сорвался с места и помчался вдоль коридора. Больше не медлив, я последовала за ним, еле волоча бренное тело, держась за стенку.
Как и предполагалось, она выбежала через заднюю дверь, ведущую на просторный дворик, где стояли обычные качели, рос огромных размеров старый дуб, корни которого давно вымыло дождём из грунта, и были видны дыры. Мужчина вышел на улицу, прикрываясь рукой от сильного ливня. Было холодно, и от этого изо рта выходили клубочки пара, которые тут же растворялись в воздухе. Расслышать хоть что-то под звуки тарабанящего дождя было невозможно - до меня долетали какие-то обрывки фраз и звуков. Поэтому я собрала свою волю в кулак и двинулась на улицу.
Дождь плавно обходил меня стороной; словно окружённая невидимым барьером, я подбиралась всё ближе к мужчине, не давая себе повода расслабиться. Внезапно он сорвался с места и, чуть не упав, поскользнувшись на размытой поверхности газона, устремился к дубу. Я же, не поддаваемая влиянию сырости и слякоти, просто шла следом, при этом пытаясь разглядеть основание дуба.
Девичьи крики и вопли резанули по уху, и я остановилась. Этот маньяк знал, где искать свою дочь - в одной из нор под большим дубом. Схватив за тоненькую сорочку, он волок девушку по земле, не давая ей даже шанса на побег. Бултыхаясь в грязи, она все продолжала молить о пощаде, взывая к разуму, что позволил произойти этим зверствам.