Мой ненаглядный забыл дома телефон. Он так и лежал бы под диванной подушкой, если бы не пискнул сообщением.
Пришло сообщение от Михалыча Директора. “Зай! Привет!”.
Я удивилась. Может, Михалыч Директор всех сотрудников называл зайками. Нас на работе называли ласково “дебилами”. И меня обуяла зависть к чужому директору.
Следом прилетела еще одна: “Любимый на улице холадна! Надень куртку!”.
Зависть к заботливому директору росла с каждым новым сообщением
“Котенок, ты почиму не отвечаешь? Ты сигодня приедишь?”.
Хуже безграмотного директора может быть только безграмотный директор, который называет тебя “любимым и котенком”. Особенно, если ты - мужчина.
“Прости, у меня только что начались мурсики…”, - прочитала я. Мурсики Михалыча заставили меня присесть на диван.
Из скромной переписки под видом трудолюбивого сотрудника я узнала, что Михалыч думал, что это - беременность. Он был в этом почти уверен. . А потом раздался звонок. Михалыч Директор разговаривал женским голоском, а я вздохнула с облегчением. Это было не самое худшее. Хуже, если бы голос был мужской.
Зато я точно знала, что готовить на ужин. На ужин у нас был приправленный отборной руганью изысканный скандал. Солянка из всех нецензурных выражений, которые я знала. А на десерт месть, которая подавалась холодной.
Почти семейный ужин закончился выбрасыванием чужого телефона на лестничную клетку и бесплатным цирком для соседей. Зато теперь весь подъезд знает, что у меня жопа толстая, дырка на трусах, посуда не мытая, рожей я не вышла и в постели я дочь бревна и тюленя.
Концерт без заявок продолжался под закрытой дверью до глубокой ночи. А потом артист откланялся и ушел к мурсикам.
Так началась совсем другая жизнь.
Деньги, отложенные на черный день быстро заканчивались.
Следом посыпались все планы.
Работы не находилось. Десятки собеседований заканчивались равнодушным “мы вам позвоним”.
На кухне прорвало кран, следуя его примеру протек бачок унитаза, в потом перестал включаться ноутбук…
Все беды обрушились на меня, словно из рога изобилия, и где-то на горизонте стала маячить депрессия.
Нашелся психолог с позитивным мышлением, которая объяснила мне, что одна неудача заставляет человека думать о жизни плохо. И жизнь подбрасывает ему неудачи и беды. Но стоит только поменять мышление, как жизнь снова улыбнется. И я честно пыталась, делать это упражнение в минуту беспросветной тоски и ностальгии по ушедшим временам.
А еще психолог посоветовала мне найти бабку.
Потом я докатилась до того, что мялась возле домика в частном секторе, ожидая, когда Баба Маша примет меня и снимет предполагаемую порчу. Я относилась к этому скептически, чувствуя себя круглой дурой.
Но стоило мне войти в чистенький дом, наполненный иконами и свечками, как ощущение поменялось.
Предыдущая Всевидящая Имулана сразу сказала, что какой-то мужчина чародейской наружности сделал мне порчу на яйцах. И выкатывать ее нужно яйцами.
Я думала мужскими. И была бы не против, если бы порчу снимали оторванными яйцами этого проклятого колдуна. Мне казалось это очень справедливым.
Но решили обойтись куриными.
Пока по мне каталось яйцо, я сидела со стаканом на голове, пытаясь понять, что Всевидящая Имулана там увидела. И почему у нее такое лицо, словно в стакане с разбитым яйцом фильм ужасов показывают.
В итоге она сказала, что все беды мои из-за женщины. У нее черные глаза и дурной характер. Под портрет подпадало сразу человек пятьдесят моих знакомых. Круг никак не хотел сужаться. В итоге я осталась в загадками, а Имулана с пятью тысячами рублей.
В надежде найти ответы на свои вопросы я докатилась до глухой деревни, в которой жила Баба Маша. Пока я шла по единственной улице, поглядывая на номера домов, мне казалось, что здесь каждый второй - экстрасенс. Иначе, как они без интернета, который здесь не ловит, знают точное расписание автобусы, который никогда не приходит вовремя?
Дом бабы Маши я нашла довольно быстро.
Сидя на стульчике среди рассады, я чувствовала себя странно. На пожелтевшей газете лежали какие-то семена. Я предположила, что это - укроп. Школьная программа похлопала мне в ладоши.
Крошечная старушка в платке жгла желтую восковую свечу и капала на треснувшее блюдце.
- С тобой, девк, кто-то судьбой поменялся, - присмотрелась она к воску.
Я подняла брови, впервые слыша о таком.
Но вдруг мою попу обуял инфернальный холодок. Пристальный взгляд бабки, пронизывающий и внимательный, заставил меня почувствовать себя неловко.
- В смысле? - полушепотом спросила я.