— Генри жив?
Уильям сжал губы и отвел взгляд. Долгое время он молчал, крепко прижимая меня к себе.
— Нет. Он погиб спустя месяц, как ты сбежала. Сердце не выдержало.
Я лишь сжала кулаки, стараясь не впасть в истерику. За один вечер я узнала, что два близких человека погибли. Глаза щипало от невыплаканных слез, но мое чутье кричало, что придется отложить душевные муки и придерживаться плана.
Сирена, сидевшая внутри, жаждала освобождения.
Глубоко вздохнув, я слезла с Уильяма и и присела рядом, закинув ноги ему на грудь спиной к стене. Мужчина явно принял данный жест за желание продолжить, но я лишь ударила его по руке, когда он предпринял попытки добраться до моего бедра. Наигранно вздохнув, он снова откинулся на подушки.
— Я по глазам вижу, что ты хочешь спросить о чем-то еще.
Я уселась к нему на бедра, моментально почувствовав его выпирающее желание. Двигаясь вдоль тела Уильяма, едва касаясь его разгоряченной плоти, я лишь сладко упивалась, наблюдая за тем, как он старательно сдерживается. Его пальцы вцепились в простыню, дыхание участилось, глаза заволокла темная пелена.
— Ты знаешь, кто такой Роджер?
В воздухе повисла тишина, от которой мне стало не по себе. Уильям мгновенно подскочил и скинул меня со своих бедер, усадив рядом и внимательно посмотрев в глаза. Прищурившись, Уильям попытался найти ответ, но я упорно молчала, делая вид что этот вопрос вырвался скорее от любопытства, нежели от безысходности. Однако меня не покидало чувство, что все его действия казались со стороны какими-то наигранными.
— Я больше хочу узнать, откуда его знаешь ты.
Играй свою роль. Заманить и уничтожить.
Я невинно заморгала и опустила взгляд на свои колени, запустив пальцы в свои локоны:
— Я не могу тебе сказать всего, но, если верить словам Сары, именно он подверг ее мучениям, сделав сиреной. Я не знаю, сколько лет назад это случилось, но, кажется, без Персефоны здесь не обошлось. Она лишь сказала мне, что он является одним из вас, но старается не вмешиваться во внутренние дела, — поймав взгляд Уильяма, я произнесла следующую фразу настойчивее, чтобы в моих мотивах не было сомнений. — Он нужен мне. И нужен живым, чтобы совершить возмездие.
Уильям уставился на меня ошарашенным взглядом, я же старалась не засмеяться. Казалось, он был готов услышать что угодно, но не открытое признание в необходимости отмщения. Перехватив взгляд мужчины, я заметила, что в его голубых глазах плясали огоньки, от которых мне почему-то стало не по себе.
Что я такого сказала?
Стараясь перевести тему и разрядить накалившуюся атмосферу, я будто невзначай спросила:
— а куда мы плывем?
— на Восточное Побережье, — кинул Уильям в ответ, сжав челюсти.
Ага, попался, миленький.
— а что мы там будем делать? — пару раз моргнув, я изобразила любопытство на лице.
— умирать.
Звонко хлопнув ладонью по плечу Уильяма, я насупилась и показала ему язык. Увидев мою реакцию на его слова, мужчина рассмеялся и притянул меня к себе, прошептав на ухо:
— не мы, а я. Я буду завоевывать тебя и твое сердце на этом острове. Доказывать из раза в раз, что мой выбор всегда будет в твою пользу, какую бы глупость ты не совершила.
— даже если для этого придется убить?
— даже если для этого придется убить.
Сердце пропустило удар, и тело наполнилось приятным теплом. Я медленно провела прохладной ладонью по низу его живота, в ответ услышав хриплый вздох. Моргнув пару раз, лицо Уильяма вновь приобрело привычное выражение отстраненности и холодности. Упершись ладонями в грудь мужчины, я толкнула его обратно на кровать и, наклонившись, провела языком по губам, при этом тихо произнеся:
— Ты поможешь мне?
— Сделаю все, что ты захочешь, родная, — в этот момент я почувствовала, что до сих пор имею сильное влияние на Уильяма.
Родная.
Неприятное чувство, зарождающееся в груди, заставило меня прикусить нижнюю губу. Так меня называл только один человек.
— Ты простишь меня?
— Я уже тебя простила, — солгала я.
Решив насладиться последними вечерами перед прибытием на Восточное Побережье, я аккуратно сняла с шеи кулон, положив его под подушку, отчего мое тело моментально начало приятно покалывать, пробуждая сирену. Распахнув глаза, я почувствовала, как их заволакивает алая пелен. По телу прокатилась легкая боль, когда жабры тонкими рваными лепестками начали выступать из моей кожи. Я выгнула спину навстречу мужчине, отчего он невольно простонал. Вздрогнув всем телом, я почувствовала, что ладонь Уильяма уверенно проводит пальцами по моей шее. То ли он не хотел верить в происходящее, то ли действительно в порыве страсти не мог понять к чему прикасается. Я услышала лишь его приглушенный стон, когда я склонилась к мужчине и, прикусив его нижнюю губу до крови, начали слизывать языком алые капли.
Мне нужно подготовиться к встрече с Охотником. Набраться сил, чтобы встретиться с ним лицом к лицу.
Проведя ладонью по щеке Уильяма, я ловким движением скинула мужчину с себя и, усевшись на его бедра, впилась когтями в грудь, создавая алые борозды на его теле. Мои руки скользили вниз к животу Уильяма, и, склонившись над ухом мужчины, я шепотом произнесла:
— Моя очередь быть главной.
УИЛЬЯМ
— Сестра?! Ты серьезно?! — мой голос сорвался на крик, внутри бушевал гнев, который я не мог обуздать.
Ночные короткие встречи, наполненные похотью и какой-то скрытой ненавистью со стороны Эмилии, вызывали во мне восторг и настороженность одновременно. Стоило ей снять кулон, который она носила, сколько я ее помню, как она становилась зверем, которого выпустили из клетки: ненасытным, полным агрессии и животного желания. Я позволял ей делать все с собой: кусать, превращать плоть в разодранную кожу, обрамленную алыми подтеками крови, надеясь, что так она вымещает злость, которую накопила за столько лет. Я верил и надеялся, что, претерпевая собственные муки, я позволяю ей избавиться от своих.
Днем мы делали вид, будто не замечаем друг друга и всячески избегаем встреч. Днем она отталкивала меня словами и жестами, а ночью в пылу страсти оставляла на моем теле кровавые метки.
В один из вечеров я уговорил Эмилию остаться со мной до утра, зная, что на Восточном Побережье мы не сможем даже тайком видеться, не опасаясь быть замеченными. Я надеялся, что Эмилия оставит свою идею возмездия, но ошибся.
— Эмилия, я тебя спрашиваю! Сестра?! — пронзая девушку ненавистным взглядом, воскликнул я. Эмилия сидела в кресле, расправив юбки пышного платья и тихо напевая какую-то песню себе под нос, и делала вид, будто в упор меня не замечает, как и слов, гневно летящих в ее сторону. В несколько шагов преодолев расстояние между нами, я схватил ее за плечо и заставил посмотреть на меня, резко приподняв подбородок вверх. В ее взгляде не осталось и следа от ночной любви и страсти, лишь желание вцепиться в мое лицо, оставив от кожи окровавленные лоскуты. Переведя взгляд, полный презрения, на ладонь, которая лежала у нее на плече, она повела бровью и скинула ее, будто мусор. Я не узнавал ее.
— А что такого? Ты представишь меня как свою сестру, которая захотела уподобиться братцу и пересекать морские просторы. Или я недостаточно хороша для этого, Уильям? — раздраженно фыркнув, девушка издала гортанный тихий рык, но моментально взяла себя в руки и, похлопав по своим коленям, призвала меня поближе. Присев рядом с ней, я обхватил ее ноги руками и крепко прижал к своей груди. Когда же голова моя опустилась на ее прохладную кожу, я почувствовал, как Эмилия начала плавно и медленно поглаживать меня по волосам, от чего я блаженно прикрыл глаза. В такие моменты я чувствовал себя ручным буньипом, который готов сделать все, чего только она захочет, лишь бы это никогда не заканчивалось. Чувствовал ли я себя жалко и ничтожно? Нет, скорее, это было одним из моих выражений преданности и любви к ней.
— Почему мы не можем сказать, что ты — моя будущая жена, чтобы в дальнейшем не возникло никаких вопросов?