— Ты совсем с ума сошел?! Отпусти, мне больно! — девушка пыталась разогнуть мои пальцы, чтобы освободить хотя бы часть волос и немного выпрямиться, но я крепче сжал кулак и ускорил шаг.
— Отпусти-и-и! Мне бо-о-ольно. Неприятно находится на месте своих жертв, не так ли? — я не смог скрыть сарказм и раздражение в голосе. Гнев, таившийся внутри меня, начинал искать выход, и я, наконец, войдя в комнату, швырнул сирену на кровать, ногой закрыв дверь и не выпуская девушку из виду. Та вжалась в стену и, пытаясь изобразить покорность и смирение, начала часто моргать. Я лишь закатил глаза.
— Неужели кто-то ведется на это?
Не успел я среагировать, как сирена бросилась на меня, проминая матрас кровати ногами. Последовал удар в милое личико, от которого она повалилась на пол и начала тихо поскуливать, прижимая ладони к лицу, из которой маленькими каплями начала сочиться кровь. Достав из второго сапога короткий нож, я подошел к девушке и, присев на корточки, краем острия приподнял ее лицо за подбородок, заставив взглянуть в глаза. Кровь растекалась из носа по губам и подбородку. В ее взгляде были не только страх и ненависть ко мне. Было что-то такое… будто она безмолвно осуждала меня.
— Что за концерт ты тут устроила?
— Решила проверить, действительно ли ты так хорош, как о тебе говорят, — оскал, тронувший ее окровавленные губы, вызвал во мне волну неприятных мурашек.
— Огласите результат проверки, — не сдержав издевательского смешка, я внимательно посмотрел сирене в глаза. Та опустила голову, нервно закусив нижнюю губу. Контраст ее поведения выбивал меня из колеи: то она бросалась на меня, словно дикая кошка, готовая разорвать на части, то стеснялась меня и при любой возможности пыталась отвести взгляд. Поняв, что это не сработало, она начала пальцами скользить по подолу платья, приподнимая его и оголяя кожу.
— Я, может, и изголодался по женскому телу, но не до такой же, Господи, степени.
Растерявшись, сирена ошарашено уставилась на меня, будто я сказал что-то несуразное, после чего прищурила глаза, возобновив свои попытки соблазнить.
— Я же сказал, нет. Или я настолько хорош, что ты не можешь остановиться?
Не дожидаясь ответа, я устало прикрыл глаза и, просидев так несколько секунд, встал в полный рост, скривившись от боли в изодранной руке, с которой медленно струилась кровь.
— Больно? — заботливо спросила сирена. Сейчас она казалось обычной девушкой, на долю которой выпало немало трудностей и козней судьбы. Похоже, ей было как минимум стыдно за свое поведение.
Что ж. Мы сдвинулись с мертвой точки.
— Повторения бы не хотел, — повернувшись к сирене спиной, я открыл шкаф, одиноко стоявший в комнате, которая некогда служила кабинетом покойного мужа миссис Брейк, скончавшегося от лихорадки шесть лет назад. Пытаясь найти спирт среди множества склянок и бутылок, я, наконец, обнаружил его в самом отдаленном углу в прозрачной емкости. Обхватив горловину ладонью, я достал ее и, вцепившись зубами в пробку, потянул на себя. Едкий запах спирта, ударивший в нос, заставил меня поморщиться и зажмурить глаза, после чего, [d1] я поставил емкость на стол. Разорвав ткань рубашки на несколько лоскутов и взяв в рот один из наиболее чистых, заткнул им свой рот по типу кляпа.
Сирена, сидевшая на полу и наблюдавшая за моими действиями, приподняла брови вверх в изумлении и наклонила голову набок. Я, обхватив емкость со спиртом рукой, вылил все содержимое на разобранную руку и грудь, стараясь предотвратить заражение. Боль моментально пронзила тело. Казалось, будто каждую клетку и мышцу подпалили и заставили медленно тлеть. Сжав зубы до противного скрежета, я впился ими в остатки рубашки и зажмурился, неосторожно рухнув на пол, морщась от боли.
Сирена, увидев мои мучения, осторожно, но достаточно быстро подползла ко мне на коленях и, протянув ладонь, хотела дотронуться до моего плеча, но я схватил ее запястье и злобно прошипел:
— Не смей меня трогать.
Девушка убрала руку, но не отползла, оставшись сидеть на коленях рядом. Боль затихала, кожа перестала пульсировать, жар потихоньку схлынул.
— Скольких? Скольких моих сестер ты убил?
Тихий голос, которым девушка произнесла фразу, заставили меня широко распахнуть глаза и повернуться в ее сторону.
— Откуда?..
— Ты можешь стереть их кровь с кожи, но запах — никогда.
— Я не убивал сирен, если ты про это.
— Нет, не про это. Любая девушка, отличающаяся от вас, людей, любое чудовище, порожденное сушей или водой, является моей сестрой. Но братьев ты не убивал, почему?
— Предпочитаю девушек. Прости, ничего личного.
За стеной снова начала постанывать миссис Брейк, с которой, видимо, начали спадать чары сирены, и я, встал, слегка пошатнувшись, и направился в комнату женщины. Сирена поднялась следом и пошла за мной, отставая на пару шагов. Остановившись в дверном проеме, я заметил, что флакон с лекарством скатился на пол и валялся у изголовья кровати. Сделав шаг вперед, я решил поднять его, но сирена осторожно, но властно положила свою прохладную ладонь на мое плечо, слегка впившись когтями в кожу.
— Я не причиню ей вреда, — она сказала это немного громче, обретая стальные нотки в голосе. — Мы не можем причинять боль женщинам. Я побуду с ней, пока она не проснется, дам лекарство и уйду. Обещаю.
Я внимательно всмотрелся в ее лицо, стараясь понять, лжет она или говорит правду, но усталость и потеря крови, сопровождаемые тошнотой и головокружением, заставили сдаться.
— Я не хочу разводить драму и говорить, как я жалею о содеянном. Ты наверняка догадываешься, для чего я здесь.
— Надо быть полной дурой, как большинство земных женщин, чтобы не понять таких элементарных вещей, — сирена прикусила губу и на ней выступили капли крови. Ее лицо покрывала тонкая маска крови от моего удара. — Тебе нужно это, ведь так?
— Ты сообразительнее, чем я думал. Твоя цена?
— Ничего не надо. Можешь взять столько, сколько тебе надо, и проваливать, — почувствовав мое недоверие, она произнесла: — Мне поклясться даром, что я не собираюсь тебя убивать или требовать взамен крови твою душу? Возьми платок и собери пару капель, наша кровь никогда не засыхает, так что можешь не переживать.
Платок, некогда покоившийся у нее на плечах, валялся в углу коридора. Видимо, он слетел, когда сирена пыталась распотрошить меня и полакомиться моими внутренностями. Недолго думая, я здоровой рукой схватил платок и подошел к сирене. Проведя тканью по ее губам, я почувствовал, как теплая жидкость пропитала ткань. Все это время сирена стояла, не шелохнувшись, смотря сквозь меня.
Закончив, я направился в сторону выхода, снял пальто с вешалки и, стараясь не задевать истерзанной кожи, надевать его. Сирена внимательно наблюдала за мной, но, если и хотела помочь, то боялась получить очередной отказ и новую волну раздражения. Приоткрыв дверь, чтобы выйти, я услышал тихие слова, которые заставили меня шумно захлопнуть ее и вернуться в дом:
— Я могу помочь твоему брату.
ЭМИЛИЯ
Я знала, что Охотник согласится, поэтому повторила свое предложение еще раз, на этот раз более уверенно:
— Я могу помочь твоему брату.
Казалось, что все его тело напряглось, ладонь сильнее сжала ручку, но спустя несколько мгновений он громко хлопнул дверью и повернулся ко мне, скрестив руки на груди и скептически изогнув бровь.
— Ты? — в голосе Роджера звучала усмешка, словно я была никем, лишь грязь из-под ботинок, которую стоило лишь стряхнуть и забыть про ее существование. Стараясь взять себя в руки и не впиться когтями ему в лицо, я пару раз глубоко вздохнула и продолжила:
— Если бы ты, Охотник, был поистине заинтересован в сохранении жизни Рида, то мог бы пораскинуть мозгами и воспользоваться библиотекой вашего местного доктора. Поверь мне, там есть достаточно информации, которой ты мог воспользоваться, не прибегая к помощи одержимого убийцы-коллекционера и не становясь его подручным псом, — каждое слово резало воздух словно, но я слишком много времени потеряла на бессмысленную болтовню и потасовку. Нельзя, чтобы он соскочил с крючка, нужно внушить ему, что я беззащитная глупая сирена, пытающаяся помочь от чистого сердца, которого, к счастью, давно нет.