— Ты прекрасно знаешь, как с ней обращаться. Нас всех обучали.
— Я никогда не был в бою. А тебе приходилось?
Танаура кивнула.
— Боюсь, что промажу.
— Не спеши, тщательно прицеливайся перед выстрелом. Впрочем, ты все равно не промахнешься, мы же на Пифосе. Оглянись по сторонам.
Йерун так и сделал. Мир вокруг преобразился после падения «Веритас феррум», учиненный им холокост просто выжег джунгли. На несколько километров с обеих сторон осталась только опаленная земля и дымящиеся пеньки. Исчезла давящая зеленая ночь, на её место пришел серо-коричневый день дыма и пепла. Рокочущий рёв ящеров звучал с большего расстояния, чем обычно — чудовища сбежали от огня и не торопились покидать укрытия, выступая на погубленную почву. Только некоторые крупные хищники, поодиночке или парами, проверяли обстановку, оставаясь на средней дистанции от роты и двигаясь параллельно с имперцами. Порой рептилии издавали вызывающий рык, но ближе не подходили. Война ещё не возобновилась, и Танаура была права — по таким тварям, когда они окажутся рядом, промахнуться будет невозможно.
Пламя омыло плато, опалив внешнюю часть стены. Но, если не считать почерневших бревен, частокол остался целым, а поселение, казалось, вообще не затронул огонь. Не видя часовых на стене, Каншелл задался вопросом, выжили колонисты или нет. Серв не мог представить, чтобы кто-то уцелел, оказавшись так близко к тому взрыву, поэтому вид частокола поразил его. И, когда «Поборники» въехали на пологий подъем к вершине плато, ворота деревни открылись.
Рота вступила в поселение, и Йерун, войдя за стену, ошеломленно распахнул глаза. Никто и ничто внутри не пострадало, колонисты стояли там же, где и прошлой ночью, словно вообще не двигались с места. На случившуюся катастрофу указывали только две вещи — едкий смрад в воздухе и то, что возникло в центре плато.
Сначала Каншелл решил, что перед ним воронка от взрыва. Со стороны ворот объект напомнил округлую впадину, но, подойдя ближе вслед за легионерами, окружившими дыру, серв понял, что ошибся. Это была шахта, идеально круглого сечения, с вертикальными стенками. Даже сейчас, рассматривая её, Йерун все ещё считал, что видит результат лэнс-залпа.
Он ошибался и в этом.
Колодец был делом чьих-то рук. Никто не раскапывал его, впадина просто открылась — шахта с резными образами на стенках, огромными, абстрактными формами. Глядя прямо на них, люди видели петли и ломаные линии, которые намекали на руны, но так и не становились ими. Но боковым зрением Каншелл постоянно улавливал движение — нечто свивалось по-змеиному и кишело подобно насекомым. Вверх по колодцу плыли тени, нашептывая знания ужасных ночей. Серв плотно зажмурился, но резные знаки тянулись к нему сквозь закрытые веки, становясь серебряными вспышками во мраке. Они засмеялись, и Йерун раскрыл глаза — мира вокруг хватило, чтобы приглушить хохот.
Но не изгнать его.
В глубины шахты по спирали уходила рампа, выступающая из стен, каменная полоса, достаточно широкая, чтобы вместить двух космодесантников плечом к плечу. Спуск был крутым, и Каншеллу показалось, что, если он ступит на пандус, то немедленно понесется вниз, споткнется и свалится в бездну за край. Камень выглядел гладким, словно мрамор.
Серв отступил от края и посмотрел на колонистов, пытаясь придумать, как можно объяснить их чудесное спасение. Заметив, что у главной ложи снова собирается толпа, он слегка подтолкнул Танауру и показал в ту сторону.
— Опять собираются на богослужение.
— Почему сейчас? — отозвалась Агнес. — Ещё даже не полдень, а ты говорил, что их службы всегда проходят по вечерам.
— Может, это из-за того, что мы здесь? — предположил Йерун. — Возможно, они молятся за нас.
Он взглянул на шахту.
— Потому что мы собираемся спуститься туда.
Танаура по-прежнему смотрела на ложу.
— Там ты оставил «Лектицио Дивинитатус»?
— Да.
— Интересно, зачем его украли?
— Я никогда не говорил такого, оно… просто пропало.
— А что ещё могло произойти? — Агнес помрачнела. — Очень хотелось бы знать, зачем им нужна эта книга.
— Тебе надо было увидеть церемонию.
— Ага, — судя по голосу, Танаура не горела желанием.
— Ты не понимаешь, — настаивал Каншелл. — Меня там коснулось нечто божественное, я стал ближе к Императору.
Агнес скептически хмыкнула.
— Почему ты сомневаешься во мне? — спросил Йерун.
— Я не сомневаюсь ни в тебе, ни в испытанном тобою. Меня беспокоит, что ты мог неправильно понять произошедшее.
— Как это?
— Кто-нибудь из этих людей говорил прямо, что они поклоняются Императору?
— Нет, — признал Каншелл. — Но все они должны были погибнуть — и обрели спасение. Разве это не знак Его промысла?
Отвернувшись от ложи, Танаура многозначительно посмотрела на собеседника.
— Уверен?
Тут же её внимание отвлекло нечто за спиной Йеруна, и женщина склонила голову в знак уважения. Повернувшись, Каншелл увидел, что к ним подошли Гальба и Аттик.
— Мои господа, — поклонился серв.
— У тебя есть друзья среди этих людей, — сказал Аттик.
— Думаю, что да, — согласился Йерун, вспомнив Ске Врис.
— В религиозной касте?
— Да, господин капитан.
Дурун повернулся к Гальбе.
— Я доверяю твоему решению, брат-сержант. Делай, как договорено, и постоянно оставайся на связи.
— Так точно, брат-капитан. И… я благодарен вам.
Коротко кивнув подчиненному, Аттик двинулся к вершине спиральной рампы. Антон и стоявшие рядом бойцы его отделения остались на месте.
— Мы бы хотели, чтобы ты кое-что сделал, Йерун, — произнес Гальба.
«Громовые ястребы» описывали узкие круги над плато — «Несгибаемый» оставался за линией частокола, а «Удар молота» Саламандр вошел в воздушное пространство поселения. Что до «Поборников», то «Мотор ярости» охранял ворота, а «Сила Медузы», словно передвижная баррикада, остановился с другой стороны плато. Аттик не верил, что деревянная стена устоит перед действительно мощной атакой ящеров, и танк должен был превратить любого прорвавшегося хищника в пятна крови и жженые осколки костей.
Сейчас пушки «Разрушитель» смотрели в сторону джунглей, но не составило бы труда перенаправить орудия и обрушить их чудовищную ярость на поселение. Капитан не оставлял приказов на этот случай, легионеры и так всё понимали. Никто из Железных Рук не доверял чудесному спасению колонистов.
Недоверие было полезным, но неинформативным, и поэтому, стоя у края шахты, Антон обратился к Аттику со словами: «Я не думаю, что стоит оставлять их без присмотра, пока идет спуск».
Дурун согласился, хотя ещё вчера идея о необходимости арьергардного заслона показалась бы просто смешной. Колонисты были толпой плохо вооруженных смертных, к тому же едва умеющих обращаться с лазганами. От них не могла исходить угроза — но ещё вчера на орбите Пифоса был «Веритас феррум».
В итоге Аттик повел большую часть 111-й роты вниз по шахте ксеносов. Туда же отправились Гвардейцы Ворона, при помощи прыжковых ранцев быстро спускавшиеся по виткам спирали. Антон остался на поверхности, имея в своем распоряжении танки, штурмовые корабли, отделение Железных Рук, сервов и собственные подозрения.
А также Кхи’дема — если его братья наблюдали за ситуацией с воздуха, из «Удара молота», сержант предпочел остаться на земле.
— Присматривай за людьми, ради спасения которых ты сражался, — сказал ему Дурун. — Убедись, что твои усилия того стоили.
Гальба приказал сервам рассредоточиться по периметру деревни, лицом внутрь. Тем временем колонисты разбились на две группы, одна из которых поднялась к ложе — толпа оказалась большой, но, в отличие от прошедших вечеров, всё верующие поместились внутри здания. Вторая часть поселенцев, намного более многочисленная, собралась у ворот, и смертные уважительно держались поодаль от «Мотора ярости». Колонисты молча переминались с ноги на ногу, и Антону показалось, что они ожидают чего-то.