— Настоящая, — ответил Леха, которого вся бригада привычно величала Семенычем.
— И что мне прикажешь делать-то? — Фомин кивнул на приросшие к земле ноги.
— Ждать, пока сжалится и отпустит. Ну, или как вариант — прощения попросить, — пожал плечами детина и удивленно осмотрелся вокруг. — Мы ж вроде ехали улицу какую-то сносить…
— Это и есть — улица Комсомола! Дома с первого по восьмой! Сам посмотри в наряде! А до этого здесь деревня «Ручьи» значилась, — заорал Михалыч, теряя терпение.
— А до «Ручьев» это место «Ведьмин скит» называлось, — лениво ответил Леха и расправил богатырские плечи. — Они тут испокон веков жили. Место силы здесь древнее.
— Кто они?
— Ведьмы. Это уже потом в «Ручьи» переименовали, при советской власти. Дед рассказывал, ключи тут бьют с живой водой. Любые болячки та водица лечит. Только показываются они не всем. Ведьмы все почитай о них и знают. Знал бы, что мы сюда едем, сразу бы предупредил, что зря.
С крыльца спустилась старушка: бодренькая, деловая, в темных брючках и добротных кожаных туфлях.
— А, Лешенька, — улыбнулась она гиганту. — Как мама себя чувствует?
— Вашими молитвами, Агрипина Савишна. На поправку пошла, врачи только диву даются, — пробасил детина.
— Настой мой пьет ли?
— Обижаете! Все, как вы сказали, исполняет.
— Ну, хорошо-хорошо. — Похлопала Леху по мощному бицепсу старушка. — Авось обойдется все.
— Бабушка! — взмолился Фомин. — Простите Христа ради! Бес попутал!
— Бесы у вас в городе сидят, в самом центре, да честных людей с их законных земель выживают. А ты, милок, иди куда шел, коли нет у тебя дурных мыслей! — ответила старушка.
Михалыч пошевелил ногой. Сделал осторожный шаг к бульдозеру и с облегчением выдохнул. С такой работой и инфаркт заработать недолго, а он уже не молод. Лучше уж управдомом в ЖЭК пойти.
— Мудрое решение! — похвалила его ведьма, словно мысли прочла, а потом развернулась к демонтажникам: — На доме защита. Кто в мое отсутствие что дурное сотворит, пожалеет!
Дюжие молодцы, как по команде, разом сделали шаг назад.
— То-то же! — хмыкнула старушка. — Но стража все-таки оставлю. Мало ли что. Эй, Вельзевуловна!
— Ме-е-е-е-э-э-э! — раздалось из-за дома, а потом выскочила огромная черная коза с белой звездой на лбу и длинными загнутыми рогами.
— Сторожи! — наказала ей ведьма. — А я приеду и тебе морковочки сладенькой дам.
— Ме-е-е-еэ! — ответила коза и села. Вот так взяла и села, как собаки сторожевые у будки садятся.
— Коза? — удивились мужики.
— А ты поди, сунься — в клочья разорвет! — предупредила бабка. И все как-то сразу ей поверили.
— Мистика! — выдохнул рыжий Петька, когда хозяйка скрылась за поворотом.
— Чертовщина какая-то! — утер пот Михалыч.
— Ведьмы, они справедливые, — сказал Леха. — Не делай им зла, и они не сделают.
— Ну, чо, Михалыч, крушить-то сегодня будем? — спросил кто-то из работяг.
— Пусть сначала начальство с этой бабкой разберется. По машинам, мужики! Еще на футбол успеем.
Огромное здание бизнес центра, отстроенное по современной моде из стекла и бетона, полностью принадлежало фирме «СтройИнвест». Напоминало оно гигантскую башню, располагалось в самом центре, а соответственно — возвышалось над всеми историческими постройками, притягивая к себе взгляды прохожих.
Сегодня с самого утра бизнес центр гудел, как растревоженный улей. Сотрудники носились по зданию, а все шесть лифтов постоянно сновали туда-сюда. В общем, работа кипела. А все почему? Потому что хозяин всего этого великолепия, а по совместительству генеральный директор и держатель контрольного пакета акций Дмитрий Петрович Заречный, с легкой руки коллег прозванный не иначе как Дракон Питонович Речной (за крутой нрав, внезапные вспышки гнева и любовь к рыбной ловле), был сегодня не в духе. Что-то у него не ладилось, а страдали простые клерки. Платили здесь хорошо, и место терять никто не хотел.
Антон Сергеевич Потемкин — драконий заместитель, друг и большой любитель женщин вошел в просторную приемную, белозубо улыбнулся миленькой секретарше Мариночке, водрузив на ее стол шоколадный батончик, и спросил:
— Лютует?
— Спасу нет! — пожаловалась блондиночка, подняв на симпатичного шатена полные грусти голубые глаза. — С утра огнем пышет! Все ему не так. Я уж три раза кофе меняла. То недостаточно горячий, то сахара ему мало, то, вообще, сорт не тот! Одним словом — ящер! А сейчас ему, вообще, Гарпия Андреевна звонит. Боюсь, сожрет — не подавится!
Последнюю фразу Мариночка уже пропищала и зажмурилась.