— Лады… Зачем мне тогда сказала, раз это так страшно? О своём «уродстве». — Поддел я её.
— Тебе я верю, Макс… Ты же мой младший братишка. — Олька улыбнулась, наклонилась и потрепала меня за волосы. Что им всем мои волосы так нравятся?
— Погоди! Какой братишка?! Ты же обещала замуж за меня выйти, когда я подрасту!
— Так ты подрасти сначала!
— Подрасту… — Хмыкнул я. Судя по всему, осталось совсем недолго расти… Кое в чём я уже неплохо подрос, уже совсем взрослый…
— Кстати. Это твоё? — Оля достала из под своей попки небольшой картонный лист. — Нашла здесь, на крыше.
— Моё. — Признался я. — Рисовал тут на досуге…
— Красиво… Это я?
— Не похожа?
— Похожа, очень. — Она помолчала, вглядываясь в простенький цветной рисунок и тихо пробормотала: — Красиво! Можно я оставлю себе?
— Оставь, раз уж нашла…
Я задумчиво нажал кнопку 35-го этажа, спустился на 15 этажей ниже, и постучал в дверь квартиры «356». Олька осталась на крыше а у меня сегодня ещё занятия со Светланой Анатольевной. Но перед этим…
Передо мной стоял уставший мужик в растянутых трениках и чистой, белоснежной маке.
— Извините, а это квартира «346»? — Широко улыбнувшись, спросил я растерянным голосом.
— Нет, малой. Как и указано здесь! — Мужчина ткнул пальцем в золотые цифры на двери.
— Извините. — Опешил я и сделал шаг назад.
— Погоди, — мужик нахмурился и задумчиво ткнул в меня пальцем, — а это не ты постоянно трёшься возле моей Ольки?
— Нет, не я. — Испугался я и помотал головой.
— Ну да, ну да… — Он хмыкнул. — Я и не знал, что Олька перешла на молоденьких мальчиков. Хотя, так даже лучше. Лучше уж так…
Я ещё раз виновато улыбнулся и попятился назад.
Значит, любишь обижать маленьких девочек и очень не любишь ссаные трусы? Тогда ближайший год для тебя лично будет очень тяжёлый, ссыкло…
Силы в проклятье я вбухал немало, опустошив резерв до дна, а он у меня за эти полгода значительно подрос. Так что, может придется ему ссаться и не год и даже не два...
— Всего хорошего! — Пожелал я, развернулся и пошёл в сторону ступеней, ездить после этого на лифте не самая удачная идея. Всего тебе хорошего, мудак!
Я наградил его целым букетом… Инедержанием мочи, и безрукостью (у него должны отняться руки), и дебилизмом... И импотенцию сыпанул на сдачу. Импотенция – это моё любимое, в ней я поднаторел, отбивая ухажёров от Миры.
Пошел ты, Митя! И мать Ольги тоже пошла! Пусть теперь носится с инвалидом, раз у неё такая любовь к нему. Раз он ей дороже родной дочери.
Да, он не насиловал, не бил… Физически. Но эта мразь восемь лет отравляла девочке жизнь… Пошёл он!
Глава 8
«зачем…
Опять!
зачем ты нанес черный узор регенерации идиот…
Бля! Да ты достал! Потому, что это самый первый Узор. Это азы! Чтобы нанести остальные Узоры, нужна сначала Регенерация. Да и рука у меня была сломана. И не только рука. А в таком возрасте это чревато – вырос бы я кривым и косым. А так всё зажило как на собаке.
зачем именно чёрный…
А! Ты об этом… Если честно, оно само как-то вышло. У бывшего владельца этого тела была набита к рисованию рука. В общем, как вышло, так вышло...
идиот…
Да пошёл ты!»
И вот мне в зеркале на вид лет семнадцать-восемнадцать, хотя прошло всего десять месяцев. Даже гормоны играют как у настоящего подростка или молодого мужчины. У меня уже есть утренний стояк (хотя это добро мне уже несколько месяцев мешает нормально вставать по утрам), с которым я не могу ничего сделать, и навязчивое желание решить эту проблему… Пока терплю, но в сторону душа уже поглядываю… Холодного душа, чтобы смыть с себя это наваждение и остудить его пыл…
Я и забыл, каково это быть подростком или восемнадцатилетним озабоченным пареньком… Это нелегко!
А вот моя преподавательница Светлана Анатольевна… Она и раньше мне нравилась. А теперь… Теперь я просто не мог оторвать от неё взгляд. От выреза на её нескромной одежде, от её ножек, от шеи… Да какая тут учёба!
Интересно, но она относилась к кардинальным изменениям моей внешности просто и как-то по-философски. Я её ученик – а как я выгляжу, ей было плевать. Будь я хоть столетним дедом. Или просто привыкла…