На время Райне удалось оторваться от погони. Он споткнулся, чуть не выронил драгоценный шар, но тут же поднялся на ноги и перемахнул через колючий куст. Зацепился за него рубахой, от неё оторвался лоскут, оставляя жрецам знак, а Райне уже скрылся за деревьями. Поставил слабо светящийся шар под ольху, разбросал землю, нашёл дощечку и кусок угля.
Райне знал, что погоня скоро настигнет его, окружит с двух сторон и заставит сдаться, а при одной мысли о возвращении в деревню у него перехватывало горло. Райне мельком глянул на шар – так и есть, жрецы приближались с двух сторон. Он старательно принялся рисовать. Шар немного, но светил ему, и Райне выводил причудливые узоры, которые сложились в рисунок: люди в плену растений, похожих на толстых чёрных змей.
Раздались крики, проклятия, призывы не бояться, ведь Светлоликий не даст колдовству свершиться. Жезл, священный жезл спасёт!
Райне вскочил на ноги и принялся рисовать прямо на древесной коре, едва осознавая, что делает. Ему было страшно, а теперь стало хорошо, лучше, гораздо лучше, как будто в нём что-то смеялось и пело победную песню.
Жезл не помог. Израненные, напуганные ожившими кошмарами, жрецы Светлоликого покинули лес, который потом был назван Заклятым.
Под утро Райне смог забыться и спал до полудня. Проснулся он как от толчка в бок – сел, огляделся, ища врагов, но кругом было тихо. Даже звери и птицы молчали.
Райне старался не думать о том, что было вчера. Его прошлая жизнь закончилась, сгорела в огне, и не стоило ворошить угли. Угли. Райне подумал, что надо бы рисовать дальше, чтобы никто не мог войти в Лес, а если кто сумеет, не побоится – чтоб не вышел. Пусть останется здесь. Наедине с кошмарами. Райне стиснул в руке кусочек угля, подобрал дощечку. Он мог стереть вчерашнее видение и нарисовать новое. Он изобразит весь Лес с его границами, и там будут чудовища – например, живые деревья, готовые схватить свою жертву, напугать, прогнать, убить…
– Нет, не убить, – пробормотал Райне пересохшими губами и сам не узнал свой голос. – Не убить! – повторил он, и боль ужалила его в сердце. – Не убить… – Он застонал, выронил дощечку и уткнулся в землю, а затем расплакался, как плачут маленькие дети.
Скоро работа была закончена. Райне собирался укрыться в этом Лесу, пока не прочитает все ведьмины книги. Потом он захотел сделать так, чтобы в Лесу застыло время – но для этого нужно было несколько больших рисунков на деревьях и камнях. А уголь заканчивался.
Райне чувствовал себя так, как будто его предали ещё раз. Он раскрыл одну из книг наугад и листал её в надежде найти хоть что-то, что ему поможет, когда взглядом натолкнулся на строку: «И время не птица, застывшая в янтаре, оно бежит, как журчащий ручеёк». Райне торопливо вырвал страницу, представил себе, что это будет картина вроде тех, которые рисуют настоящие художники. Он волен творить с ней, что ему вздумается. Остатками угля Райне замазал несколько слов в нужной ему строке, а поверх остальных строк водил углём так, как будто бы рисовал клочок земли. Тёмный дымок окутал страницу и тут же пропал; снова стало необыкновенно тихо, и только сейчас Райне понял, почему он больше не слышал лесных звуков.
Все, кто мог сбежать, – сбежали, а остальные – погибли.
Райне читал, не торопясь. Где-то там, в деревне, утро сменилось днём, а день – вечером. Наступила ночь. Но для Райне время не двигалось, и он перелистывал страницу за страницей, а затем откладывал книгу в сторону и брал новую. Солнце не светило ему, лёгкий ветерок не пробегал по жухлой траве – одно уныние кругом. На стылом небе висели бесформенные тучи. Райне снова обращал свой взгляд к желтоватым страницам, пытался читать вслух, но получалось только шёпотом. О том, чего он хотел, не нашлось ни слова – и Райне тяжело задумался.
За пределами Леса была не только деревня. Там простирались города, чужие земли, и где-то могли ответить на его вопросы.
Райне решил отсидеться в Лесу, пока жрецы о нём не забудут, а потом бежать. Лишь бы не оказаться на костре. На виду у всей деревни… Райне вытер грязным рукавом глаза и запретил себе думать об этом. Иначе только хуже станет.
Он перечитывал книги, пока не заучил наизусть. Он впадал в забытье, которое нельзя было назвать сном, и, открывая глаза, видел перед собой всё тот же застывший, мёртвый Лес. В какой-то миг Райне показалось, что он сходит с ума.
Ему не надо было есть или пить, избегать диких животных или прятаться от дождя. Ему приходилось только ждать, и однажды Райне понял, что он и вправду потеряет рассудок, если не выберется отсюда. Стало всё равно, что будет дальше, – лишь бы покинуть Лес.