– Не солнышко, – тихо произнёс Райне, сглотнув комок в горле. – Скорее… туча.
Райне ждал Альду перед хижиной, к стене которой прислонил завёрнутую в покрывало картину. Альда – за ней неуклюже бежали куклы – шла всё медленней, а в нескольких шагах от Райне и вовсе замерла; она смотрела на него широко раскрытыми глазами, и Райне казалось, что время не просто остановилось, а потекло назад. Вот же она, Альда, которую он увидел поблизости от своего Леса столько-то лет тому назад.
Но нет, в лице Альды появилась усталость, а смотрела она теперь с пониманием и… негодованием. Куклы, в которых больше не было нужды, повалились на землю и остались там грудой грязных тряпок.
– Здравствуй, Альда. – Райне пересилил себя и начал первым.
Альда опустила взгляд на радужный шарик – последний из трёх, который она приберегла и теперь катала по ладони.
– Здравствуй… художник.
Она говорила тихо и очень горько.
– Ты поздно пришла, – это не было упрёком. Райне не мог винить Альду в том, что она побоялась бросить всё и последовать за ним. И правду он рассказать не мог – разве Альда поверила бы ему?
– Я пришла не к тебе. – Альда вызывающе вздёрнула острый подбородок.
– Зачем же ты пришла?
– Вырвать мою дочь из лап чудовища, которое я считала жертвой!
– Хорошо сказано. – Райне на миг прикрыл глаза, чтобы не видеть такую Альду, новую Альду, и снял покрывало с картины. – Но не всё так просто.
Альда перевела взгляд на картину: маленькая девочка, чьи руки-ноги обвиты чёрными путами, а на лице ужас.
– Лина! – криком вырвалось у Альды.
– Именно. Твоя дочь. Наша дочь.
– Ты знаешь? – выдохнула Альда.
– Я догадался.
– Пусти меня к ней! – Альда рванулась к хижине, но та не пускала никого, кроме самого хозяина и гостей, которых он приводил с собой, так что бледная и закусившая губу Альда отступила и встала лицом к лицу с Райне.
– Боишься смотреть на меня? – Альда скривилась и сжала свободную руку в кулак. – Что с Линой? Отвечай!
– Лина спит. – Райне не поднимал глаз от картины. – С ней всё хорошо. А нарисованное – то, что с ней будет. Если я передам ей своё волшебство, она станет такой, каким был я…
– А ты?
– Я получу свободу. Когда-то говорили, что колдуна освобождает только его смерть. Но есть и… другой способ.
– Почему именно Лина? – только и смогла спросить Альда.
– Мне нужен был человек со светлым даром. – Райне говорил через силу. – Когда Лина увидела лесной ручеёк там, где другие увидели бы болотную топь, я понял, что вот оно. Чудо. В другой раз такого не случится.
Альда молча отошла в сторону. Райне заметил, как её рука медленно поднялась к груди. Что Альда прятала за пазухой? Какое оружие? Он должен был убрать её со своей дороги – если собирался сделать то, чего он делать не хотел.
Альда повернулась и подалась к нему, держа обе руки за спиной.
– Отпусти её. Пусть вместо Лины буду я.
– Ты готова стать ведьмой? Бороться с собой годами, десятилетиями, зная, что всё равно проиграешь, – или сидеть в этом Лесу, боясь сойти с ума от одиночества? – Райне испытал и то, и другое. Решаясь нарисовать Лину, он сдался.
Но теперь всё переменилось.
– Ведьма так ведьма. – Ещё один шаг, и Альда стояла вплотную к нему.
Райне ожидал удара, но она медлила. И смотрела, как если бы что-то пыталась понять. Вспомнить. Сложить одно с другим.
– Я не отказалась от Лины, когда отец и брат хотели этого… чтобы я их не опозорила. Я не подбросила её на порог приюта, когда меня выгнали из дому и она родилась прямо на улице. Я оставила Лину себе, работала днём и ночью вот этими руками, – Альда вытянула натруженные руки из-за спины, и на одной её ладони был радужный шарик, а на другой – золотистая палочка, не иначе как жезл Светлоликого.
– А теперь я не отдам Лину твоей чёрной магии, – это было как завершающий мазок кистью на лучшей картине, которую нарисовал бы Райне. Если бы мог. Если б он только мог нарисовать свою Альду и не страшиться, что погубит её.
– Я хотел, чтобы всё было иначе, – вырвалось у него, и весь образ злобного колдуна рассыпался. Альда напряжённо всмотрелась в его лицо.
– Хорошо. Я отпускаю Лину. – Едва Райне произнёс это вслух, ему стало больно. Зато с каким облегчением Альда кивнула!
– Я отпускаю вас обеих.
Боль становилась сильнее, и Райне невольно схватился за сердце – знакомый Альде жест, и в глазах её мелькнули испуг, удивление и ещё что-то, чего Райне не понял.