Ошибкой Ральфа, незаметной среди целого сонма, стало появление в новом доме родителей на юге Вейтендайля. Горькое везение — у старшего сына закончились деньги на алкоголь, и сильное, молодое тело поневоле начало активно возвращать все то, что сладко и незаметно отняло проклятое вино. В противном случае грузный и пристрастившийся к настойкам отец, впав в ярость, мог ненароком проломить череп бывшему рыцарю Рейнеля. Впрочем, такая позорная смерть оказалась бы идеальным финальным аккордом в столь же позорной партии, по вине Ральфа ставшей аккомпанементом для заката всей семьи. Однако физическая сила старшего сына Вейссеров позволила скрутить как отца, так и младшего брата, впервые в жизни впавшего в безрассудство, тем самым закрыв двери нового дома перед ликующей смертью. Избежав кровопролития, Ральф не мог сбежать от себя, равно как и от необходимости выживать — взбешенный отец напоследок метнул в него тяжелую серебряную вилку и несколько невнятных проклятий, гнусными ругательствами утонувших в его бороде, выпачканной слюной и брызгами дешевого пойла.
Поскольку Ральф не освоил никакого ремесла, что, в целом, являлось закономерным для отпрыска богатой фамилии, его дальнейший путь лежал в военную свиту какого-либо аристократа мелкого пошиба из земель Молодых Суверенов. Также, отбросив последние не смытые жизнью следы гордыни, бывший городской рыцарь мог попытаться вступить в ряды охраны Гильдии Перевозчиков, либо просто отдаться потоку судьбы, оказавшись прибитым к подвернувшейся наемной компании, промышлявшей на землях южнее. Однако данный вариант даже сам Ральф находил менее предпочтительным — состав вольных рот не мог похвастать стабильностью, а успех зависел от целой сухопутной баржи факторов, на что сам Вейссер не мог влиять при всем стремлении. Если лидер роты обладал авторитетом, силой, а также известностью среди потенциальных нанимателей, дела шли откровенно неплохо — рискованное военного ремесло могло принести даже простому солдату богатые трофеи, позволяя вытянуть «нужную» соломинку и уйти на покой. Однако чаще такие сборища свободолюбивых воинов несли потери во время лагерного быта, уменьшаясь с каждой пьяной дракой и блеском ножей, извлеченных из ножен ради шлюх, либо досадного проигрыша в кости. Ральф часто слышал, как хитрые наниматели вступали в сговор с бесчестными лидерами таких миниатюрных армий, подставляя солдат на заведомо непосильного противника. За один такой бой, украшенный брызгами крови и искрами от оружия, рота могла лишиться подавляющей части состава, выполняя нужную заказчикам и чрезмерно рисковую задачу. Задачу, на которую бы никогда не решился как ответственный и пекущийся о собственной репутации лидер, так и его солдаты, коих невозможно было назвать самоубийцами.
Гильдия, напротив, с поразительной лояльностью относилась к собственным работникам, будь то погонщики тягловой скотины, мастеровые, либо неплохо вооруженная охрана, непрестанно сопровождавшая обозы. Древний конгломерат заводчиков ящеров и скрупулезных торговцев-распорядителей разросся до настоящего спрута, опутавшего большую часть известного мира Твердыни в прошлом. Траверс не смог упустить очевидную аналогию с его временем: «Надо же, и тогда логистика, вкупе с возможностью физически доставить необходимый груз, являлась главным инструментом властителей мира. Казалось бы — разные эпохи, пусть затейливо перекрестившиеся в случае нашей планеты, но ведь и сейчас Плывущие в Вечности монополизировали все межзвездные перемещения, с наслаждением выкручивая руки разрозненному человечеству… От их бесконечных правил, вкупе с неизбежными пошлинами даже на содержимое кишечника пассажиров, сходят с ума даже имперцы, потерявшие статус «любимой жены» после Отсечения…». Местные перевозчики напротив, демонстративно избегали участия в политике, полностью отстранившись от грязного мира вечных дрязг аристократии и их непрестанных войн между частными армиями в несколько сотен человек.