— Вот еблан! Все-таки вылез! — гневно бросил Ральфу его недавний собеседник, прижавший к себе щит и дико озиравшийся по сторонам.
— Закрыто! Там мое оружие! — в голосе Вейссера проскользнула категорически неуместная в данный момент детская обида.
— Блять, само собой! Хер с тобой, на! — охранник резким движением передал Ральфу легкое копье, больно ударив его древком по голым пальцам.
— Сзади вставай, раз вылез, полудурок! — прошипел мужчина, вытаскивая короткий топор из петли, крепившейся к набедренному поясу. Нападавшие приближались, но с каждым шагом их число уменьшалось, а ряды таяли, словно рыхлый снег, опрометчиво выпавший весной. Причина заключалась отнюдь не в трусости атакующих — напротив, безрассудством, толкнувшим их к нападению на Гильдию, можно было лишь восхищаться. Немалая часть вражеских бойцов моментально становились жертвами собственной алчности, разбредаясь по оставленным палаткам и увлеченно перебирая брошенные вещи.
Отряд, приблизившийся к охватившим повозку защитникам, потрясал оружием и глухо гремел щитами, надеясь устрашить наименее стойких — отделившиеся из строя окажутся желанной добычей, которую моментально исколют копьями. Впрочем, самоубийц среди охраны обоза не нашлось, и сошедшиеся куцые строи начали без особого желания выбрасывать оружие в сторону противника. Ральф сжимал копье, стоя за спиной его недавнего хозяина, и корил себя за откровенную глупость — теперь к предку Траверса начало приходить понимание вопиющей опрометчивости его действий. Вейссера, пожалуй, радовало отсутствие среди противника воинов, вооруженных действительно серьезным оружием — жуткие хальберды и молоты не крушили защитников безо всякой жалости. Впереди стоящий охранник, несмотря на явную нервозность, умело отводил овальным выгнутым щитом все тычки вражеского копья, однако сам не лез на рожон, пытаясь приблизиться и срубить нападавшего. Ральф старался дотянуться острием до противника, и пару раз ему удалось чиркнуть сталью по полям шлема, не причинив урона — острожный воин моментально собирался в бронированный монолит, поднимая щит и одновременно вжимая голову в плечи. В один из таких моментов, стоило вражескому бойцу сильно наклонить голову вперед, уберегая лицо от атаки, стоявший впереди Ральфа охранник подскочил на широкий шаг, и что было резвости, рубанул противника топором, намереваясь поразить левую сторону черепа. Словно захлестнув боевую часть оружия за спасительные поля оголовья, охранник, кажется, сумел серьезно задеть лицо нападавшего — мужчина присел, инстинктивно подкинул щит вверх и начал пятиться. Дабы поддержать его стремление покинуть бой, Ральф размашисто уколол врага в купол шлема, заставив голову того покачнуться. Впрочем, это не принесло какого-либо урона — сталь играючи отвела копейное острие, сбросив его вбок.
— Охереть! — охранник, впечатленный результатами совместной работы, умудрился выразить Ральфу свое воодушевление. К счастью, бой не продлился долго, оставшисьгрудой искалеченных, бьющихся в судорогах и измазанных испражнениями тел — нападавшие отошли, сочтя добычу слишком опасной. Насколько позволяло зрение Вейссера, тонувшее в рваном полумраке разоренного лагеря, остальные отряды охранников, сжимавшие повозки спасительными «обручами», также сумели отбиться и защитить собственность пассажиров. Нападавшие разграбили лишь одну баржу, а также подобрали все, что находилось в лагере и имело хоть какую-то ценность. Скоро атакующие, поражавшие дерзостью своего нападения, скрылись в темноте, отходя по знакомым тропам в полной уверенности, что сумеют избежать возмездия со стороны Гильдии. Охрана обоза же пересчитывала раненых с убитыми, а также помогала настрадавшимся пассажирам покинуть спасительное пространство под сухопутными баржами.
— Они чо не понимают, что им пиздец? — неожиданно к Ральфу обратился его недавний соратник по бою, — Они чо, не понимают, что Гильдия тут кажный камень перевернет, но этих сук найдет?! — смертельная опасность отступила, и воина захлестнули эмоции.