Мерлин, Грейнджер стала слишком любвеобильной, слишком готовой на всё для него, словно прирученная собака, которую кормят и ласково гладят по шерсти… Хотя, если подумать, в ней же было что-то от зверя. Может быть, именно это и сказывалось на её поведении.
В этот момент Драко ещё сильнее возжелал, чтобы его бывшая однокурсница вспомнила себя настоящую и стала наконец здравомыслящим человеком, коим и была всю жизнь.
Насколько ему это было известно, но он мог ошибаться…
— Я помогу тебе с посудой! — Грейнджер усмехнулась и, видимо, решив сжалиться над ним, действительно занялась уборкой стола.
А Драко откашлялся, чтобы привлечь внимание Скорпиуса:
— Твоя девушка будет к обеду?
Скорпиус тут же вскинул голову. Его лицо раскраснелось.
— Да, папа, она возможно немного опоздает, потому что отпросилась с ночёвкой.
— С ночёвкой? — Драко прищурился и ухмыльнулся. — Это что-то новенькое…
— Эм… Это я предложил, пап, — Скорпиус замялся. — У нас же полно места, почему бы и нет. Я хотел показать ей наш замок и покататься с ней на лошадях в лесу. А ещё, она давно мечтала посмотреть нашу библиотеку…
Планы у сына намечались грандиозные. Интересно, кто эта счастливица любящая библиотеки?
Пока Снейп и тётя Меда общались с Беллой, Драко занял Гермиону чисткой картошки. Та ещё раз порывалась сбежать в башню, но после того, как он намекнул, что её ждёт награда за хорошее поведение, дикарка в предвкушении уселась на место и приступила к делу. Естественно, не без помощи магии. А Драко, облегченно выдохнув, спокойно ушёл в коптильню на заднем дворе, где доходили до готовности оленьи окорока. Сегодня он планировал угостить гостей копченой олениной в бруснично-сырном соусе и картофелем, запечённом в специях, — блюдом, которое Астория готовила по праздникам.
По пути Малфой успел вывести лошадей из конюшни в загон, чтобы немного побегали и размяли мышцы, и открыть двери в теплицу — после хорошего утреннего ливня распогодилось, и воздух был свеж и насыщен озоном. Драко любил свои повседневные дела, хотя обычно делал их в мрачном расположении духа. Но сегодня был необычный день. Солнце нагревало воздух, а на его лице играла тихая улыбка, которую он заметил только когда вошёл в дом. «Вот что делает с мужчиной женское внимание и хороший секс», — подумал Малфой, заходя на кухню.
Но виновницы его хорошего настроения на месте не оказалось, и улыбка тут же превратилась в сердитую гримасу. Драко широким шагом направился прямиком в башню, подозревая, что упрямая ведьма, воспользовавшись его отсутствием, всё-таки сорвалась именно туда. Его правоту подтвердили дикие крики, которые он услышал ещё с лестницы.
Чёрт возьми, что за женщина?! Делает всё, что ей заблагорассудится, наплевав на просьбы и желания других!
— Северус, дай я сожгу её, я уничтожу её! — вопила Грейнджер. — Андромеда, отойди!
Всё, что Драко успел заметить, это ошеломленное лицо Андромеды, закрывающей картину его матери своим телом, Снейпа, держащего рвущуюся в истерике Гермиону, и злобный оскал Беллатриссы. Сумасшедшая тётка хохотала, разевая гнилую нарисованную пасть, и ,выглядывая из-за плеча тёти Меды, орала что-то мерзкое в ответ. Драко услышал лишь: «Ты умрешь, тварь, ха-ха!» и «Иди, жри свою грязь, грязнокровка!»
— Драко, забери её! — процедил Снейп, пытаясь удержать буйную кудрявую ведьму.
Он был чертовски зол, чёрные волосы растрепаны, а на лбу появилась испарина.
— Не надо! Северус! — та с силой вырывала свои руки из его крепких ладоней и пыталась магией оттолкнуть крестного от себя. — Она не должна существовать! Её нужно уничтожить, как крысу! Она зверь! А не я!
Драко не стал разбираться с тем, что произошло, он сделал первое пришедшее в голову — бросил в Грейнджер связывающее заклинание и, закинув её, временно обездвиженную и вопящую, на плечо, потащил вниз. Ведьма уничтожила магические путы в мгновение ока. Он еле удержал её, когда она начала пинаться и бить его кулаками по спине, называя предателем и гадом. Драко только крепче сжал тонкие женские лодыжки и грубо обхватил упругую круглую задницу другой рукой.
— Грейнджер, успокойся, чёрт тебя побери! — рычал он сквозь сжатые челюсти, когда её твердые кулачки особенно сильно ударяли его по почкам. — Что ж ты делаешь-то? Грёбаный Салазар!
Через пару лестничных пролетов она все-таки затихла и безвольно повисла на нём.
На кухне он ссадил помятую и всклокоченную Гермиону на стол между корзиной с хлебом и салатницей, заполненной помидорами. Опёрся руками о твёрдую поверхность рядом с женскими бёдрами, не давая дикой ведьме сбежать. И грозно рыкнул, глядя в её раскрасневшееся лицо:
— Зачем ты всё портишь, Грейнджер? Ты хоть понимаешь, что эта сумасшедшая сейчас ничего не расскажет Снейпу?! Что ты тогда будешь делать дальше? Вернёшься в лес?!
Гермиона уже почти успокоилась, пока он нёс её, но всё ещё тяжело дышала, и в её карих глазах сверкали злые молнии. Она кусала губы, слушая его. С сердитым вздохом подняла лицо в потолок, откидывая волосы за спину, и проговорила:
— Я не хочу возвращаться в лес. Но, Драко, если бы ты только слышал, что она говорила Андромеде и Северусу! Она поливала их такой грязью! Я знаю, что они хорошие люди и не заслужили этого. Даже твоя мать и жена спрятались, чтобы не слышать той мерзости! — Гермиона склонила голову, разглядывая пальцы, которыми она нервно сминала платье на своих коленях. — Эта женщина — убийца! Она говорила о том, что убивала безжалостно и много, она рассказывала, как это делала… Как пытала меня… Она смеялась над тем, что со мной произошло по её вине…
Драко сжал челюсти и отклонился от Грейнджер. То, что творила сумасшедшая тётка при жизни и на его глазах, даже спустя много лет являлось ему в кошмарных снах. Воспоминания о её безжалостных пытках и убийствах, отдавались в мозгу отчаянными криками жертв. Одним из тех пронзительных голосов из прошлого был крик юной Гермионы Грейнджер — женщины, сидевшей сейчас напротив него на столе и дрожащей от злости и негодования. Он хотел убрать руки от её бедер, но женские пальцы задержали его ладони.
— Драко… — Гермиона судорожно сглотнула и быстро проговорила, смотря куда-то в сторону, на воротник его чёрной рубашки. — Прости меня. Я не должна была… Я… Пойми, я не специально сделала то, что сделала… с твоим сыном. Я не такая, как она! То, что случилось… Я это не контролировала, — она подняла на него свои большие карие глаза, полные слёз сожаления.
Драко хмуро изучал её расстроенное лицо. Он впервые видел ведьму такой взвинченной и растерянной одновременно.
Ну неужели у кого-то проснулась совесть? Значит, это стоило того. Грейнджер увидела монстра, почти похожего на неё своей кровожадностью, и наконец-то соизволила извиниться. Вот только если бы она знала все подробности жизни Беллатрисы, то считала бы себя ангелом.
— Ясно. Я понял. Ты не такая, как она, — Драко пока не знал, как реагировать на раскаяние Грейнджер, но после её слов ему стало легче, словно на рану в его душе нанесли заживляющее зелье.
Гермиона, тяжело вздохнув, отпустила его ладони, и Драко отклонился назад. Оперся спиной о буфет с посудой и сложил руки на груди, раздумывая, что же делать дальше. Грейнджер, задумчиво уставившись в одну точку, тихо продолжила:
— Если ничего не получится, то я превращусь в чудовище, понимаешь? Я не хотела всего этого кошмара, а сейчас не хочу ещё сильнее! Мне не нравится ждать своей ужасной участи! Я хочу просто жить. Как обычный человек, хочу любить… — она тяжело сглотнула и еле слышно хрипло произнесла: — Хочу остаться с тобой…
Грейнджер вдруг закрыла глаза и её губы задрожали. Малфой покачал головой: «Только не это! Только не плачь!»
— Драко… Ты прав, когда говоришь, что всё быстро, — она прерывисто выдохнула. — Я знаю, что свалилась тебе на голову, как снег с дерева… Но там, внутри меня, — ведьма указала на свою левую грудь и мягко сжала её. Драко облизнул губы и задержал дыхание, ловя этот жест взглядом. — Внутри меня бьётся горячее сердце, которое я желаю отдать тебе! Меня тянет к тебе, Охотник, как бабочку на огонь, и я хочу сгореть в этом огне! Лучше это, чем то, что меня ждёт…