Волчица подняла голову на шум и попыталась вскочить. Она зарычала из последних сил. Жёлтые глаза загорелись, и Драко увидел в них жгучее желание разорвать на части смешанное с отчаянием. Он заметил свой железный капкан на её задней правой лапе. Зубцы жестоко впивались в волчью плоть, и кровь стекала вниз, смешиваясь с грязью.
— Грёбаный Салазар! — раздосадованно ругнулся Малфой — что за женщина, снова вляпалась в проблему!
Этими капканами он обложил лес со стороны болот, чтобы оградить свою землю от нашествия медведей и других опасных хищников.
И один из таких хищников лежал сейчас перед ним в грязи, истекая кровью и пытаясь казаться страшнее, чем есть на самом деле. Но Драко знал, кто прятался под этой страшной личиной. Он вспомнил, как ласково Скорпиус называл волчицу, когда она сидела в клетке, и произнёс успокаивающим тоном:
— Тише, Кудряшка… Тише… Я помогу тебе… Ты же помнишь, кто я?
Волчица свирепо рыкнула в ответ, но звериные глаза блеснули слезами. И Драко опустил руку с палочкой, уверенный, что она помнит его. Вряд ли Грейнджер покусится на того, кто кормил её несколько дней, и кто совсем недавно целовал и ласкал её человеческое тело. Он бесстрашно сделал шаг к ней навстречу. Драко чувствовал себя сумасшедшим, но спускался вниз по скользкому склону оврага прямиком к огромной твари в пасть. Ему нужно было помочь ей, ради сына и ради неё самой.
— Я вытащу тебя… Вспомни, кто я. Я твой… Твой Охотник, — говорил Драко всё, что приходило в голову, лишь бы заговорить её, заставить слушать и успокоиться. — Я спасу тебя. Верь мне, Грейнджер…
Малфой держал руки на виду, чтобы она не нервничала и не думала, что он опасен. Волчица завозилась в грязи, оскаливая зубы, но её уши напряжённо торчали вверх, вслушиваясь в слова.
— Гермиона, ты же не хочешь, чтобы мой сын умер, и, я уверен, ты не хочешь умирать сама… Тем более, что спасение так близко… Позволь мне помочь тебе…
Он медленно и очень осторожно протянул руку к её мощной морде, где-то в глубине души опасаясь, что дикая волчица набросится на него. И проглотил этот страх, ожидая её реакции с замиранием сердца. Зверюга потянулась навстречу, часто и тяжело вдыхая воздух.
Драко застыл, стараясь не шевелиться.
И вдруг она ткнулась в его ладонь мокрым носом. Малфой выдохнув, осторожно провел по нему пальцами. Его Волчица. Жёлтые глаза больше не смотрели с ненавистью, из них текли слезы. Зверь ослаблено уронил голову в грязь.
Волчица заворочалась, тихо и жалобно скуля… Через несколько мгновений перед Драко в грязи, с капканом на ноге, лежала маленькая обнажённая женщина. Она плакала от боли и тряслась, сжимаясь в холодных судорогах.
— Помоги мне… — услышал Драко тихий шелест и бросился к Грейнджер на помощь.
С усилием раздвинул железные зубцы в стороны, освобождая ведьму. Быстро наложил на рваную рану на икре её правой ноги кровоостанавливающее заклинание. Обнял дрожащую Гермиону, прижал к себе, не боясь выпачкаться в болотной грязи, и понёс наверх.
— Драко, я потеряла то красивое платье, — всхлипнула Грейнджер, когда он снял с себя рубашку и натянул на её грязное продрогшее тело.
— Ничего, у Астории много платьев, возьмёшь любое, — проговорил Драко, сажая её на жеребца.
— Спасибо… — прошептала Гермиона, когда он уселся позади, обнял её одной рукой и дёрнул повод.
Драко не ответил, лишь прижал крепче, пытаясь согреть. Но она всё равно дрожала и плакала. Он не стал применять согревающее заклинание, опасаясь, что это заставит кровь вновь хлынуть из раны.
— Я не хочу, чтобы Роза видела меня такой, — проговорила Гермиона, когда они подъехали к дому. — Я не хочу, чтобы она вообще когда-нибудь меня увидела.
Драко молча кивнул. Расспрашивать, почему она не хотела встреч со своей дочкой, сейчас было бы слишком жестоко. Грейнджер была похожа на маленького раненого зверька, а не на ту самоуверенную и дикую сильную ведьму, коей была час назад. И трогать её за больное не было желания.
— Хорошо, я отнесу тебя в твою комнату… — он взял её на руки, как ребёнка, и понёс в дом. — Но сначала выпьешь крововосполняющее зелье, и я наложу на рану заживляющую мазь и бинты.
Она послушно качнула головой, кудрявые лохматые волосы легли на её лицо, но Гермиона не стала убирать их. Словно закрываясь от его взгляда.
Малфой занёс Грейнджер в кухню и усадил на стол, на котором совсем недавно они занимались жарким сексом. Раненая конечность безвольно повисла, и Гермиона всхлипнула, сжав кулаки.
— Больно, я знаю… Сейчас… — Драко видел, как она стискивала зубы. — Подними ногу на стол.
— У меня грязные ноги… — прошептала она, задыхаясь от страданий.
— Грейнджер, делай как я говорю! — бросил он. — Не забывай, что кое-кто сейчас мучается от такой же боли…
Он достал из буфета несколько склянок с зельями. Обернувшись, увидел, что она скукожилась на столе, вытянув свои стройные ножки облепленные лесной грязью и дрожит.
— Выпей. Это обезболивающее…
Грейнджер беспрекословно выпила то, что он вручил ей. И через пару минут на её лице появилось облегчение. Ведьма со стоном закрыла глаза и отклонилась назад, опираясь на руки.
Драко намочил полотенце теплой водой из чайника и принялся медленно вытирать её ноги. Очень ласково. Каждый дюйм её нежной кожи. Он хотел чтобы она не думала о боли, а только о том как его руки осторожно касаются её, стирая грязь. Он думал о сыне и его страданиях и о том, что таким образом облегчает и его долю. Гермиона закусила губу и судорожно вздохнула, когда влажная ткань прошлась по её бёдрам у промежности. Она сглотнула, но взгляда на него так и не подняла. Драко нанёс на очищенную кожу вокруг рваной раны зелье для скорого заживления. Он произнёс заклинание бинтования и поврежденную ногу тут же замотали возникшие из воздуха белые марлевые ленты.
Всё это время на кухне Драко наблюдал за ней и понял — ведьма изменилась. В его чёрной рубашке, вся грязная, израненая, поникшая, она выглядела, как побитая собака в противовес той себе утренней — яркой и пылающей, как звезда. Словно два разных человека.
— Спасибо… Драко, помоги мне добраться до комнаты… И позови, пожалуйста, Северуса. — попросила Гермиона, прерывисто дыша и всё также стараясь не смотреть на него.
Драко упёрся ладонями в стол рядом с ней, склонился ближе. Грейнджер опустила голову ещё ниже, скрываясь от его взгляда. Он зацепил пальцем густую прядь волос в которой застряло несколько веточек, и оттянул в сторону, чтобы увидеть её глаза.
— Грейнджер… Ты будешь в порядке и больше шага не сделаешь из этого дома, обещай. — потребовал Малфой, изучая такое знакомое и одновременно чужое женское лицо. — Обещай, хотя бы ради Скорпа.
Ведьма не взглянула на него. Сглотнула и тихо проговорила:
— Зря ты спас меня… Надо было оставить там в лесу. Я бы не умерла, но я не должна быть в твоём доме… Я вообще не должна быть.
Драко видел, что она снова вздрогнула. Её плечи затряслись. Он подавил жгучее желание прижать её к себе, чтобы утешить и прекратить этот плач.
— Грейнджер… Ты всё ещё Волчица или…? — спросил он, хотя уже понимал, каков будет ответ.
Гермиона наконец подняла на него глаза. И Драко увидел то, чего не видел ещё ни разу за прошедшие дни — она стыдливо покраснела. Тихо выдохнув, Грейнджер неуверенно качнула головой:
— Я… Драко, прошу тебя… — ведьма выдержала его острый взгляд. — Давай поговорим об этом позже… Не сейчас… Я обещаю, что больше не убегу. Не хочу чтобы твой сын пострадал.
Драко хмуро усмехнулся. Он был прав. Гермиона Грейнджер — правильная девочка, заучка и умница, всё вспомнила и стыдится того, что произошло между ними… Как он и предполагал. Но почему-то радости от своей правоты он не почувствовал. Непонятная горечь и разочарование проникли в его душу, и он сжал губы и молча отвернулся к буфету, убирая остатки зелья.
***
Северус ждал её после душа, сидя в том же кресле, трансфигурированном из воздуха. В этот раз Гермиона не бросилась к нему на колени и даже не улыбнулась, поймав пронзительный взгляд чёрных глаз. Она посмотрела на него, закусив нижнюю губу, и её тонкие тёмные брови сошлись на переносице. Зельевар еле заметно сглотнул, наблюдая, как она, прихрамывая на раненую ногу, прошла к шкафу. Достала оттуда халат и скинула влажное полотенце на пол. Обнажённое женское тело словно ослепило его, и мужчина на миг прикрыл веки.