— Просто уйди! Не буди во мне зверя! — зарычала она и бросилась к небольшому водопаду, с которого и начиналась речушка.
Он упрямо пошёл за ней. Что ей сказать? Грейнджер тоже в чём-то права — он снова был груб с ней, не стал её слушать, психанул и ушёл в тот момент, когда она жаждала его поддержки. Но и его нужно понять. Драко тихо застонал от бессилия.
— Гермиона! — окликнул он, когда увидел, как эта сумасшедшая женщина спускается по мокрым камням к холодным струям воды, несущимся с гор. — Вода жутко ледяная! Не лезь туда! Что ты творишь?
Она обернулась и посмотрела на него так, словно хотела сказать: «Хватит заботится обо мне, предатель!», встала под ледяную завесу и, стиснув зубы, начала смывать с себя грязь. Свет восходящего солнца отражался от её блестящей порозовевшей кожи. Вода тут же превратила её волосы в шёлковое плотное полотно, которое облепило её спину и зад. Драко закусил губу.
Он дико желал её. Нестерпимо.
И Малфой сердито сплюнул и начал раздеваться. Сбросил всю свою одежду на траву и полез за ней. Она его жена, чёрт возьми! И это навсегда, так ведь? Значит он не оставит её тут одну и добьётся её расположения.
Он встал рядом с ведьмой. Горная вода обжигала холодом, но он, несмотря на это, фыркая и скаля зубы, принялся шумно умываться.
— Что ты делаешь? — воскликнула Гермиона раздражённо, перекрикивая шум водопада.
— Моюсь, если ты не заметила! — бросил он и начал натирать ладонями свои плечи и грудь. Потёр руки, бёдра. Брызгаясь во все стороны, помассировал пресс и медленнее спустился к паху.
Она опустила взгляд на его полуотвердевший член и на выдохе произнесла:
— Уйди…
— Нет, — ответил Драко с деланным равнодушием и отвернулся.
Краем глаза он всё же наблюдал за ней. Гермиона облизнулась и сглотнула, закусила губу. И вдруг её маленькие ладони легли на её красные от холода соски. Драко еле сдержал стон, когда она ласково покружила по ним пальцами, потом сжала свои прекрасные упругие сиськи. Ещё и ещё раз.
Чёрт возьми… Грейнджер… Что ты делаешь? Он ловил каждое её движение и воспалялся всё сильнее, несмотря на холод.
Гермиона спустила одну ладонь по гладкому мокрому животу вниз и прошлась пальчиками по своей голой промежности. Драко уже не скрывал, что смотрит на неё. С жадностью и желанием. Он погладил себя, обхватив окрепший ствол и отслеживая игру и ласки её пальцев. Гермиона вновь облизнула свои покрасневшие опухшие губы и тихо прохрипела:
— Почему ты так действуешь на меня? — она беспомощно разглядывала Драко, ловя его жаркий взгляд и продолжая гладить себя.
«Я бы сказал тебе, почему, но оставлю это на сладкое…» — он покачал головой, и провёл рукой по широкой груди, покрытой каплями ледяной воды. Гермиона шумно выдохнула, любуясь его телом.
— Что ты со мной делаешь, Драко? Что ты… — она не договорила, потому что он сорвался с места и обнял её, его губы с жадностью набросились на её сладкий рот.
— Хочу тебя… Ты моя… Моя Волчица! Моя дикая… — Драко целовал её грубо, неистово, голодно, отчего Гермиона всхлипывала, словно плачет.
— Я не знаю, почему ты так влияешь на меня, — хныкала она, с удовольствием подставляясь под его поцелуи, гладя его спину и царапая её ноготками. — Почему я так хочу, чтобы ты был всегда рядом… Я хочу чувствовать твою ладонь на своём теле… Мне было так больно, когда ты повернулся ко мне спиной, чтобы уйти… Ты бросил меня! Бросил!
Вода хлестала его по плечам и брызги разлетались во все стороны и на Гермиону в частности. Рассветное солнце играло и искрило в каплях, и вокруг них появлялись и исчезали маленькие радуги. Ведьма снова сверкала в его руках. Драко слизывал с её мокрого лица капли воды и слёзы, жарко гладил её тело, покрытое мурашками. Он больше не собирался отпускать её и уже не думал ни о чём. Только бы продолжать целовать её.
— Я больше так не сделаю… — шептал он. — Я не брошу тебя… Если я ещё раз скажу тебе что-то мерзкое или… Не знаю… Просто сожри меня!
Гермиона рассмеялась ему в губы и вдруг стала серьёзной:
— Я хочу тебя сожрать сейчас… — она лизнула его подбородок и укусила за щеку.
— Приятного аппетита, моя ненасытная, — усмехнулся он и прижал крепче.
— Отнеси меня на траву и возьми, возьми меня так, словно в последний раз… — прошептала Гермиона, поднимая ногу и обхватывая его бедро своим.
— Нет… я возьму тебя, как в первый…
Он понёс её на берег и осторожно уложил на свитер Скорпиуса. И целовал так нежно и медленно, словно это и правда был её первый раз. Гермиона тихо постанывала, когда он оставлял на её теле горячие поцелуи. Она почти плакала, когда он ласкал её соски пальцами, языком и губами, а потом осторожно вошёл в неё. Она ахнула, затрепетала в его объятиях и крепко обняла его бедрами за пояс, выгибаясь навстречу. Драко был так нежен, как никогда, и Гермиона расплакалась, когда её пронзила волна экстаза. Он наслаждался её яркими эмоциями и стонами, и, взлетев на свою вершину блаженства, упал на ведьму, тяжело дыша.
— Я не простила тебя… Нет… — шептала Гермиона ему на ухо, покусывая мочку. — Не простила…
— Я же не просил прощения…
— Но было похоже, что просил…
Драко усмехнулся, он лежал на ней, закрывая своим теплом от прохладного утреннего воздуха. А Грейнджер целовала его, крепко держа за плечи и не спешила прогонять с себя.
— Пойдём под “душ” … ещё раз, — предложил он.
— Ещё раз… — она закусила губу и поиграла бровями.
— Черт, я даже не вышел из тебя, а ты что — хочешь ещё? — рассмеялся он.
— Я хочу чтобы ты остался во мне навсегда, — проговорила ведьма, а по её щекам разлился яркий румянец.
«Навсегда — это тебе Снейп уже устроил, — подумал Драко, целуя её в губы. — Подарок от друга…»
***
Гермиона всё ещё злилась на Драко, несмотря на то, что произошло у водопада. Сначала он так нежно взял её, что комок, который душил со вчерашнего дня растаял, словно утренний туман. А потом Грейнджер сама запрыгнула на своего охотника и мучительно долго скакала на его члене, заставив сказать много прекрасных слов. Сердце трепетало в груди от его горящего взгляда и касаний его больших сильных рук. Малфой гладил её грудь и восхищённо шептал, что сходит с ума от неё, что она очень красивая, потрясающая, невероятная, и что он обожает её прекрасное тело и ему нравятся её губы.
Каждое его слово медленно, но верно заживляло и стирало из памяти всю ту боль, что он причинил ей вчера.
Но Гермиона решила, что не хочет быть лёгкой добычей, и, когда они встали с травы, гордо произнесла:
— Этого всё равно очень мало, чтобы простить тебя.
Он рассмеялся. И принялся одеваться.
— Я тоже самое подумал в отношении тебя, — ухмыльнулся Драко, натягивая брюки. — Мы можем либо сейчас раз и навсегда простить друг друга и больше к этому не возвращаться, либо обижаться до скончания веков. Что выбираешь?
До скончания веков? Ей бы хотелось иметь столько времени рядом с ним. Но не ощущая ту боль, что рвала её на части вчера, после его слов. Ей казалось, что он тем самым ножом, что срезал свои прекрасные волосы, так же резко и не думая отрезал её от себя. Это было жестоко. Гермиона прищурилась.
— Да ладно, Грейнджер… — протянул Драко, видя её сомнения. — Я здесь, помогу тебе и никогда не брошу, слово охотника! Но ты больше не будешь от меня ничего скрывать… Хотя бы то, что касается тебя и меня… Нас двоих.
Она ничего не ответила. Драко вёл себя немного странно, он разглядывал её, как будто видел впервые. Заботливо натянул на неё очищенный от травы и песка свитер цвета весенней листвы и хотел нести на руках до самой стоянки. Но Гермиона оттолкнула его руки и пошла вперёд.
— Не понимаю, почему я опять обнажена и где моя одежда! — проговорила ведьма: в утренней горячке она не придала значения тому, что вновь, как и раньше, щеголяет обнаженной.
— Ты ничего не помнишь? — спросил Малфой, подбирая ножны и торопясь догнать её.