Малфой вытирал её слезы, сцеловывал их с нежных девичьих щёк.
Совсем юная… Так странно…
— Нам нужно выбраться отсюда, нужно обратно! Я не хочу всё это переживать снова! Скоро всё начнётся, я помню эти ужасные дни… — шептала она, и её губы, со вкусом барбарисовых леденцов, отвечали ему, целуя невпопад то в губы, то в нос и щёки.
Драко и сам не хотел вновь окунуться в то прошлое, когда на его руке загорелась метка Пожирателя.
— Я не знаю, как это сделать… Всё вышло случайно… — бормотал он, хватаясь за её поцелуи, как за спасительный маяк в темноте прошлого.
— Мы не должны ничего изменить… Мы не должны сейчас быть вместе, но я так хотела понять, почему я не возвращаюсь… Драко, мы… Что же нам делать?
— Тихо… Кто-то идёт… — в коридоре кто-то шёл, постукивая палкой, и они замерли, в ужасе глядя друг на друга.
Сердце получило крепкий выброс адреналина, Драко первым отмер и ловко затянул Гермиону в нишу рядом со статуей и обнял, вдыхая её новый запах, запах юности. Она пахла конфетами.
Он закрыл глаза, сердце стучало как сумасшедшее, но он не боялся неизвестного, что шел мимо них тяжелым шагом, он думал о Гермионе, крепко схватившейся за его сюртук и дышащей ему в шею. Как могло так случиться, что эта сладкая девчонка не нравилась ему в школе? Как могло случиться, что она попала на войну? Как он мог ненавидеть и презирать её?
Если бы он мог, то повернул бы время вспять и вернулся в это прошлое и всё исправил. Но менять ничего нельзя, прошлое не терпит сослагательного наклонения. Это слишком опасно.
Им надо выбраться.
Когда шаги в коридоре стихли, они взглянули друг на друга с пониманием и стояли так некоторое время. Обнимаясь и глядя с тревогой и усталостью, и вдруг Драко пришла идея. Сумасшедшая, странная, но она могла сработать.
— Позови меня, — проговорил он, Гермиона непонимающе подняла брови и Малфой объяснил. — Твой зов. Ты ещё в лабиринте, мы оба там в настоящем и ты можешь позвать меня. Ты сможешь…
Она отпустила его, закусила губу и потёрла лоб.
— Я не знаю, как это сделать. Я не помню.
— Это наш единственный шанс. Гермиона, попробуй… Я очень хочу вернуться в наше настоящее. Хочу быть там с тобой.
Она моргнула, и в её глазах появились слёзы.
— Я тоже очень хочу быть с тобой, — прошептала юная Гермиона. — Я попробую… Но для этого мне надо уйти от тебя подальше… Я думаю, расстояние поможет мне… хотя и не очень уверена.
Драко вздохнул.
— Это единственное, что я смог придумать.
Она вновь прижалась к нему. Тоненькая, в розовой пижаме в мелкий цветочек.
— Ты такой смешной сейчас, Драко Малфой, такой малыш. Я тоже люблю тебя, мой дорогой, — она грустно улыбалась, в её карих огромных глазах сверкала влага. Драко любовался худеньким острым личиком Грейнджер, поглаживая её бледные щеки пальцами.
Их губы встретились, и он вновь погрузился в этот барбарисовый рай. На несколько отчаянно сладких секунд.
— Я позову тебя, Драко! — шепнула Гермиона и исчезла из ниши, по коридору раздались её удаляющиеся лёгкие шаги.
Он сел на пол у стены и закрыл глаза. Он услышит её и они вернутся.
Они вернутся.
***
Гермиона бежала куда глаза глядят. Она снова стала той самой семнадцатилетней девчонкой, но в юности ей всё виделось по-другому. Хогвартс сейчас казался меньше, коридоры уже и всё вокруг выглядело старым и не таким сказочным.
Если это сказка, то она слишком жуткая.
Гермиона добежала до заброшенного туалета для девочек и бросилась к раковинам, над которыми светились волшебные зеркала. Из отражения на неё взглянула её юная версия, напоминающая Розу. Грейнджер не могла отдышаться и схватилась за сломанный кран, подергала вентиль, но ни капли воды не получила. Её взгляд упал на открывшую чистую кожу предплечья правой руки.
Ничего ещё не произошло. Ничего. Это должно было только случиться. Гермиона закрыла глаза, и слёзы вновь потекли по её щекам горячими ручьями. Впереди у этой девочки столько всего и прекрасного и ужасного. Целая жизнь. И она должна всё это пройти.
Она должна…
Гермиона резко распахнула глаза и проговорила своему потерянному отражению:
— Ты сильная, Гермиона Грейнджер. Ты всё выдержишь! Ты со всем справишься, моя дорогая, моя смелая и умная девочка! — она с любовью оглядела своё мокрое от слёз юное лицо и, всхлипывая, вытерлась краем пижамной рубашки. — И сейчас ты тоже справишься. Ты вернёшься к Драко и будешь счастлива с ним. Ты меня поняла?
Гермиона качнула головой, получая такой же уверенный ответ из зеркала.
Она справится и вытащит их.
И ведьма села на грязный пыльный пол и закрыла глаза, представляя Драко.
— Любимый, я иду к тебе! — шепнула она, и свет озарил разбитую комнатку, вырываясь сквозь окна в тёмную ночь.
***
Её зов был такой силы, что Драко ощутил тело Гермионы, настоящее тело и её горячие ладони через времена.
Он почувствовал падение. Кожу опалило тёплым ветром, и Драко открыл глаза. Они кружили в густом сером тумане, крепко держась друг за друга. Гермиона подняла веки чуть позже него, и они обнаружили, что совсем обнажены и всё так же молоды.
— Что происходит? — загнанно дыша, ведьма вцепилась в его плечи и взволнованно оглянулась. — Мы умерли?
Драко знал не больше неё. Они куда-то перемещались сквозь пространство, и это не заканчивалось долгое время. Никто не предупреждал их о таком повороте событий.
Они кружили словно в танце среди облаков. Голые и юные, как ангелы. Без единого шрама и мысли.
— Я люблю тебя, — произнес Драко, когда её тёплое дыхание у шеи стало вызывать в нём жар. — И если это смерть, то я рад, что мы здесь вместе. Как бы это эгоистично ни звучало.
Гермиона улыбнулась:
— Мне кажется, мы живы… Ты точно жив, — она погладила его тело и скользнула вниз к его отвердевшему члену.
Сжала его пальчиками и Малфой тихо застонал:
— О, да, я определённо жив. Что ты делаешь?
— Я просто проверила… — рассмеялась она и закусила нижнюю губу, почувствовав его ладонь на своей небольшой груди. — Драко…
— Я молодой парень, который обнимает обнаженную прекрасную нимфу, чего ты хотела? — он пошевелил пальцами, задевая острую чувствительную вершину.
— Ах… Хочу тебя… — прошептала она.
Драко обхватил её худую фигурку своими непривычно тонкими ладонями, провел от узкой талии вниз до бёдер.
— Гермиона, какая ты хрупкая, — прошептал он. — Красивая…
Она была такой нежной и, как маленькая бабочка, трепетала в его руках. Прекрасная, как утренняя заря. Драко подумал, что был слепым в Хогвартсе, раз не разглядел её прелестной теплой красоты.
— Драко… — прошептала Грейнджер, оглаживая его плечи. — Поцелуй меня. Хочу твои губы. Хочу тебя…
— Гермиона, мы же… — Драко уже ничего не мог с собой поделать, он впился в её приоткрытый рот, заполняя его своим языком.
Они летели в неизвестность, и её губы, её ласковые руки и нежная кожа, — всё это окутывало Малфоя, наполняя жарким возбуждением. Их языки сплетались, а руки гладили и ласкали. Они парили в пространстве, забыв обо всем, целуясь до одури и обнимаясь так, словно желали стать единым целым.
И они были целым.
Драко подкинул Гермиону выше по телу, подхватывая под упругую задницу. Она тут же крепко обняла его ногами. Её влажная промежность медленно скользнула по его члену и они оба застонали.
— Я так сильно хочу тебя, Грейнджер, но… — начал он, испытывая муки желания.
— Тихо… Молчи, дорогой мой мальчик…
Гермиона закрыла его рот ещё одним жадным глубоким поцелуем, и он почувствовал, как она осторожно насаживается на него. О, Мерлин, Грейнджер! Сумасшедшая!
Она вскрикнула ему в губы, когда Малфой продвинулся глубже. Он так сильно хотел её, что не сразу понял, что это значило. Драко чувствовал, как её горячее влагалище сладко сжимает его в узком плену и дрожа продолжил двигаться. Это сносило крышу, и он потерял связь с реальностью, какой бы нереальной она ни была. Малфой хрипло выдыхал и вдыхал и стремился навстречу к любимой, а Гермиона вцепилась в его спину, чтобы быть ближе к нему.