Не дождавшись разрешения, в комнату ввалился бородатый Михась, староста Кужигая. Антон недовольно прищурил один глаз. Кажется, он просил никого не пускать.
— Ваше сиятельство, — взволнованно начал непрошенный гость. — Что же это делается? Мы всем народом выгоняли эту чертовку из села, а вы взяли и вернули ее обратно. Нельзя так. Проклятая она. Ведьма. С бесами. Камнями надо ее с нашей земли гнать, а не привечать в панском доме.
Антон болезненно поморщился, усаживаясь на подушке.
— Михась, ну что за бред? Ты ведь взрослый мужик, а не дите малое, чтобы в бабьи сказки верить. Нет никаких ведьм.
— Ага, нет. А кто ж тогда мор на наше село наслал? Я из-за него троих детей лишился. И Янко-кузнец от той же заразы помер, и Марыська, мельникова жена. Да и ваш батюшка, царствие ему небесное, тоже, чай не без ее злого умысла концы отдал.
— Они умерли от холеры, а нет от ведьминских заговоров. Холера — это такая болезнь, достаточно распространенная. Про нее еще Гиппократ писал. В ней нет ничего сверхъестественного.
— Вы, конечно, ученый пан в этих ваших университетах, но вот что я вам скажу: эта девка — ведьма. Пришла незнамо откуда, дитя нагуляла и не признается от кого. Да вы только в глаза ей загляните и все сами поймете.
В этот момент дверь снова распахнулась. На пороге показалась молодка-горничная и коротко сообщила:
— Пан Антон, она очнулась.
— Вот сейчас как раз и загляну, — шляхтич выразительно посмотрел на старосту. — А ты Михась, домой ступай, а то пахнет от тебя не лучше, чем от помойной собаки.
От него действительно разило крепким самогоном и потом. Эти запахи в купе с непроходящей головной болью, вызывали у пана приступы дурноты.
— Обещайте, что выпроводите ее. Сегодня же! — настаивал Михась, повышая голос.
— Ступай, — махнул на него рукой шляхтич, и тот, наконец, соизволил удалиться.
Антон встал с кровати, накинул поверх ночной рубахи домашний халат, на ходу пригладил растрепанные каштановые волосы и вышел в коридор, где его дожидалась горничная.
— Акулина, откуда в селе узнали про женщину? — полным негодования голосом спросил он. — И как сюда попал этот…
— Простите великодушно, — потупилась девушка. — Видно, Юрась в кабаке проболтался… А Михась, он ведь когда пьяный, напролом идет, как его остановишь? Мы и глазом моргнуть не успели, а он уже в вашей комнате был.
— Ладно, — неожиданно смягчился Антон. — А где Рыгор?
— Пан управляющий ушел на рассвете, — чистосердечно ответила горничная.
— Куда?
— Не сказал… — Акулина закусила нижнюю губу в раздумьях, продолжать или нет. — Он так часто в последнее время уходит. Говорят, с каким-то купцом из столицы встречается.
— Какие у Рыгора могут быть дела с купцом из столицы? — озадаченно пробормотал шляхтич.
Горничная лишь потерянно пожала плечами. Решив не терять времени даром, Антон отправился в комнату, где он вчера оставил свою пациентку. Женщина неподвижно лежала на кровати с закрытыми глазами. Антону на мгновение показалось, что она снова потеряла сознание, но тут длинные черные ресницы затрепетали, веки распахнулись и на него уставилась пара самых обычных, хоть и припухших, карих глаз. Женщина с усилием приподнялась на локтях, чтобы сесть.
— Лежите, — повелительным тоном, который он усвоил за время короткой практики в Киеве, сказал Антон. — Вы еще слишком слабы, чтобы вставать.
Женщина покорно опустилась на кровать, не сводя с него глаз.
— Как мой ребенок? — слабо спросила она.
Антон медленно покачал головой и отвернулся к окну, не выдержав тяжелого взгляда.
— Я не смог его спасти. Было слишком поздно, — ответил он дрогнувшим голосом, который удивил его самого.
Женщина сникла. Губы ее вытянулись в тонкую линию, глаза лихорадочно заблестели. Было видно, что она изо всех сил старается сдержать слезы. Совладав с эмоциями, она заговорила намного громче и тверже:
— Я хочу уйти.