Я сел на лавочку и наблюдал как цветы распускаются, нахлынувшие мысли о семье только пробуждали во мне печаль, и за это цветы, которые росли на моем теле, на плечах или на руках начинали вянуть и отваливаться после чего прорастали заново.
На моём теле всегда росли только белые розы, редко бывало, когда росла красная роза. С того дня как я убил свою кошку, я не прикасался ни к кому, закончив пить чай, я вернулся в особняк, взял со стола письмо в котором было написано о новой прислуге, я подумал: «А зачем она мне? Если на мне проклятье, здесь она будет одинока как я…» честно говоря, я не знал о новой прислуге ничего, и хорошо понимал, что здесь она будет несчастлива.
Я снял черную жилетку и белую рубашку, смотрел в зеркало, на моём худощавом теле были дыры, с которых прорастали прутья окутывая моё тело, на них росли розы, я пытался вырвать их, но всё четно, срубить тоже, они прорастали с дикой скоростью. Особо они мне не мешали жить, спать тоже, в разные стороны не росли, да и одежду не разрывали. Спасибо и на этом… Одна из особенностей которую я могу выделить так это когда я в перчатках свободно могу прикасаться к неживым объектам, но только снять перчатку и прикоснуться хотя-бы к стене оттуда начнет прорастать и расцветать сад цветов.
Одевшись сел играть на фортепиано, Элон научил играть меня на нём, играя песню в голове мелькали отрывки воспоминания. Было довольно неприятно, переживать и испытывать то же чувства что и тогда.
Прошёл час и мне пора навестить могилу своего друга, сорвав цветы и одев свою чёрную шляпу, прикрывавшую мои темно-зеленые волосы, я оправился на поле где похоронил Илона. По средине поля росло огромное дерево, сдавалось ощущение что это дерево особенное, и именно под этим деревом похоронен мой друг.
На его могиле росли белые розы, как и на мне. Побыв там немного я разговаривал сам собой, вспоминал те деньки с Аланом, когда нам было тяжело, но благодаря Илону я ещё жив, я много раз пытался убить себя потому что считал себя ничтожеством и монстром. Но Элон всегда говорил очень красивые вещи, которые мотивировали продолжать меня жить, мне довольно сложно продолжать двигаться вперёд без него, смысл жизни был снова утрачен.
Я не торопясь возвращался к особняку, к главному входу объезжала чёрная карета, на двери была эмблема «Белой розы», я сразу понял, что это новая моя прислуга. Я не очень был рад этому ведь не желал, чтоб кто-то страдал здесь как я, проводить каждый день в одиночестве и сходить с ума, это слишком будет для бедной девочки.
Я подошёл все-таки к карете. Я не нервничал и не переживал, стоял с мертвым взглядом уткнувшись в эмблему моей семьи, из-за моего воротника проросла белая роза, вместо вен у меня были колючие прутья, и их трудно не заметить, они выпирали так сильно что чуть не разрывали кожу. Достав зеркальце с кармана брюк, посмотрел на шею. Ужас…
Колючие прутья выпирали с боку шеи, можно было разглядеть новые лепестки ещё не раскрывшей розы. Когда ни будь я сам стану цветком… Одиноким и ненужным.
Дверь открылась и аккуратно спускалась молодая девушка с кучу вещами, я стоял молча, перебирая что и сказать, давно не общался с кем-то, кроме Элона.
Она стояла ко мне спиной, девушка ростом ниже меня, худущая, длинные распущенные волосы, блондинистого цвета с пучком на макушке. Одета в черно-белую форму горничной с трудом пыталась поднять полную сумку с вещами, тяжело вздохнув я одел перчатки, подошёл незаметно и взял её чемодан.
Она повернулась лицом ко мне, большие выразительные голубые глаза, смотрели на меня как на что-то милое, она покачала головой и неловко махала руками.
- Не надо, я сама справлюсь. – нервно продолжала махать руками.
Её милое личико начало покрываться румянцем. «Она очень милая» подумал я, потому что моё сердце ёкнуло. Смотря как, она пытается избегать со мной встретиться взглядам мне показалась даже это забавным. Она бегала глазами, её тоже можно понять, смотреть на того урода как я, очень отвратительно, поэтому я молча понес её сумку в особняк.
Как это ни было, спасти её от вечной тюрьмы я не в силах… Приговор уже подписан.