«Бессмертными» прозвали их потому, что всегда точное количество было их, ровно десять тысяч. В случае гибели кого-нибудь его тут же заменяли, и число гвардейцев поэтому никогда не менялось, оставаясь постоянным, «бессмертным». Вооружены они были бронзовыми мечами, и бронзовым же щитом прикрывались в бою.
Неорганизованные присоединившиеся к армии Гардиса отряды разбойников, придя в себя, брызнули в разные стороны. Но поздно. Со всех сторон отряды гвардейцев, выкатываясь из близлежащих балок, где спрятались раньше, чем Гардис поставил в засаду свое войско, уже неслись навстречу.
Более-менее организованное сопротивление нападавшим смогла оказать лишь малая часть разбойников, бывшая когда-то непосредственной «вольной армией» Гардиса. Управление разбойниками было потеряно им в самом начале сражения. Слишком неожиданно было нападение. Однако лагашским гвардейцам все же пришлось хорошо потрудиться, чтобы уничтожить небольшие разрозненные отчаянно сопротивляющиеся отряды. Но их прекрасная выучка и лучшее вооружение в сочетании с эффектом неожиданности и наличие лучников решили исход сражения.
Пленных не брали, да и зачем они были нужны – чтобы завтра повесить? Какой смысл в отложенном убийстве? Да и хлопоты лишние ни к чему – ведь пленных надо как-то довести до городской тюрьмы, охранять при этом в дороге, чтобы не разбежались, кормить в конце концов, чтобы не подохли раньше времени. В общем, команда «бессмертным» была дана такая: захватить только главаря. Уж его-то надо было вздернуть принародно, для острастки.
Два всадника не спеша продвигались по полю боя. Спину их оберегал десяток телохранителей.
Бронзовый шлем тонкой работы с нанесенными украшениями и большим плюмажем из перьев неведомых разноцветных птиц, прочный панцирь, украшенный чеканкой и вставками из драгоценных камней, меч с искусно сделанной рукояткой также со вставками драгоценных камней красного и зеленого цвета в богато украшенных ножнах были на одном из них. Ярко-алая плащ-накидка с вышивкой свободно ниспадала с плеч за спиной. Вооружение второго было лишено праздных изысков, лишь кое-где на шлеме и панцире нанесена вызолоченная чеканка, да рукоятка меча заканчивалась огромным драгоценным камнем синего цвета. Поговаривали, что камень этот найден в развалинах древнего храма, и что именно благодаря колдовской силе камня обладатель его до сих пор не потерпел ни одного поражения в многочисленных сражениях. Первый был Орагур, хранитель печати, первый советник правителя, получивший от него высокий титул Советника, второй – Пиригон, командующий лагашских «бессмертных». Имя его свидетельствовало об его ассирийских предках. Они ехали молча, приостанавливаясь у особенно больших нагромождений тел.
– Боги войны пировали сегодня на поле боя, и печальные равнины бога Нин-Нгирсу приняли множество новых душ, – произнес советник, озирая окрестности и сдерживая слишком резвого коня.
Командующий согласно кивнул в ответ, видя среди лежащих на земле и знакомые ему лица гвардейцев.
Еще солнце не успело подернуться вечерней дымкой, когда по всем направлениям битва затихла. Раздался сигнал трубы, собирая гвардейцев. Все очаги сопротивления были подавлены. Кроме одного.
У большого замшелого валуна, неведомыми путями оказавшегося в степи, торчащего из земли на два человеческих роста, еще кипел бой. Многие из гвардейцев уже лежали на выжженной солнцем траве перед камнем без движения, обратив холодеющие глаза к бездонному ясному небу. Здесь же лежали убитые лошади. В центре, прижимаясь спиной к камню, без устали отмахивались мечами от наседающих гвардейцев три человека – сам Гардис и его неразлучные телохранители Ридон и Над. Чуть поодаль от них, опираясь на огромный двуручный меч, неподвижно стоял человек гигантского роста в вычерненных доспехах. К нему уже никто не решался подступиться. Осмелившиеся находились здесь же, разрубленные от плеча почти до пояса.
Орагур и Пиригон переглянулись. К ним подъехал начальник сотни и, не ожидая вопросов, доложил, что гигант уже находился у камня, когда его сотня сюда же загнала разбойничьего атамана, исполняя приказ взять живым.