Сердце Сивея едва не выпрыгнуло из груди при звуках этого глубокого, когда-то столь знакомого голоса. Кира учтиво поклонилась, но не успела вымолвить ни слова. Элар, не в силах более сдерживать эмоции, сделал шаг вперед:
— Здравствуй, отец, — произнес он ломким от волнения голосом и взмахом руки снял с себя иллюзию.
Бергрим вздрогнул и вскочил на ноги, желая что-то сказать. Но в этот самый миг в зал вошла пожилая женщина, все еще хранившая следы былой привлекательности.
Сердце Элара пропустило удар — этой седовласой дамой была никто иная, как его мать Хельга! Юноша замер, не веря своим глазам.
Увидев незнакомцев, Хельга нахмурилась и открыла было рот, желая спросить о причине их визита. Но Элар опередил ее, сделав решительный шаг навстречу:
— Матушка! — воскликнул он звенящим от волнения голосом.
Женщина вздрогнула и уставилась на него расширенными от изумления глазами, не веря своим ушам. Бергрим обернулся, пытаясь что-то сказать. Но Элар уже ринулся к матери, сгребая ее в крепкие объятия.
— Прости, что мы так долго были в разлуке, матушка, — зашептал он сквозь градом катившиеся слезы. — Столько лет прошло, я столько ждал этой встречи…
Хельга отстранилась, все еще не веря своим глазам, а затем медленно подняла дрожащую руку и коснулась щеки сына.
— Элар? Это и вправду ты? — пробормотала она задыхающимся голосом. А потом в ее взгляде вспыхнул огонек узнавания и ликующей радости. — Сын мой! — вскричала Хельга и вновь прижала его к себе.
В комнате воцарилось оторопелое молчание. Бергрим медленно приблизился, его лицо исказилось гремучей смесью эмоций — от радости до недоверия.
— Элар? Ты ли это? — прохрипел он глухо. В его голосе звучало недоверие пополам с надеждой. — Но… как такое возможно?
— Отец! — Элар повернулся к нему, не выпуская матери из объятий. — Это долгая история…
Договорить он не успел — Сивей одним взмахом руки снял иллюзию с себя и Киры. Шагнул к матери и крепко обнял ее вместе с Эларом.
Хельга всхлипнула и прижала к груди обоих сыновей, не в силах вымолвить ни слова. Бергрим, потрясенный до глубины души, тоже шагнул к ним и впервые за долгие годы крепко обнял своих детей.
Кира в почтительном молчании наблюдала эту трогательную сцену воссоединения родных людей, и слезы радости и умиления катились по ее щекам. Она была несказанно рада за Сивея и Элара — их помнили, ждали и любили все эти годы.
Дорогие читатели, если вам нравится моя книга, то поставьте звёздочку. Это поможет другим читателям увидеть книгу, а я буду вам безмерно благодарна и счастлива. Спасибо вам!)
После непродолжительного пребывания в родной деревушке Киры, едва достаточного, чтобы перевести дух, путники вновь тронулись в путь. Их ждала долгая дорога на север, к Заснеженным Пикам — исполинским горным вершинам, увенчанным вечными снегами.
Перед ними простиралась бескрайняя равнина, окутанная плотной пеленой снежной метели. Деревья вдоль пути, обнаженные и скрюченные, напоминали застывших великанов, чьи узловатые ветви тянулись к низко нависшим свинцовым тучам, подобно хрупким костлявым пальцам. Пронизывающий ледяной ветер захлестывал путников пригоршнями колючего инея, жалящего лица и пробирающего до самых костей.
Кира ежилась, кутаясь в потрепанный плащ, покрытый корочкой льда. В ее сердце пылал огонь решимости, но временами в душе поднималась тоскливая тревога. Воспоминания о растерянных и опечаленных родителях, чья память о ней была искажена загадочной силой, не давали покоя девушке. Она не могла избавиться от гнетущего чувства, что за этим стояла древняя и могущественная магия.
С каждым днем, приближавшим их к заснеженным вершинам, сердце Киры трепетало все сильнее в предвкушении возможных ответов. Когда они наконец сделали привал у подножия скалистого утеса, Сивей тихо произнес:
— Кира, ты кажешься обеспокоенной. Поделишься со мной своими тревогами?
Девушка грустно улыбнулась и кивнула:
— Я все думаю о родителях..
Путь к Заснеженным Пикам был долгим и изнурительным. Поначалу они продвигались по проторенным дорогам, проходя через рассеянные по равнине деревеньки и селения. Простые крестьяне с радостью принимали у себя эту семью странствующих лекарей, одаривая их кровом, пищей и слушая с благодарностью рассказы о диковинных краях.
Однако ближе к горам ландшафт становился все более негостеприимным и диким. Вскоре им пришлось оставить позади последние оплоты цивилизации и двигаться по узким, извилистым горным тропам. Здесь ветра дули пронизывающе-ледяные, а свирепые снежные метели безжалостно хлестали потоками снежинок, заметая следы путников за считанные минуты.