Глава 27. Путь возмездия
Похороны родных прошли для Киры словно в кошмарном тумане. Боль утраты сковала ее изнутри ледяным обручем, сдавливая грудь и не позволяя ни рыдать, ни чувствовать что-либо, кроме пустоты. В памяти снова и снова всплывали последние мгновения с милой крошкой Милной.
Отец был безутешен, убит горем настолько, что не смог вымолвить ни слова над открытыми гробами с телами Милы, Алиши и Сайлуса, чьи лица казались умиротворенными в последнем земном приюте. После похорон дни слились в безрадостный миг для Киры.
Но именно в эту беспросветную тьму ворвался зловещий отблеск — отец решил допросить пленного чародея из нападавших. Узник держался в застенках, в специальной камере из черного вулканического камня, окруженной невидимыми чарами подавления.
Завидев высокую сутулую фигуру за решеткой, Кира ощутила, как ее захлестывает первая волна ярости после долгих дней оцепенения.
— Начинай говорить, тварь! — прошипела Кира, безрассудно бросившись к прутьям и вцепившись в них до боли в ладонях, так что побелели костяшки пальцев. — Кто ты такой и кто вас послал?
Узник молча уставился на разгневанную девушку остекленевшим взглядом. Его грудь тяжело вздымалась, на впалых щеках была заметна щетина.
— Отвечай немедленно, иначе пожалеешь, что вообще родился на свет! — взревела Кира, ее глаза сверкали безумием, грозя вот-вот утонуть в пламени боли и ярости.
В этот момент Хайвел, с лицом огрубевшим от пережитых страданий, шагнул вперед и коснулся плеча дочери:
— Кира, я сам допрошу его. Ты слишком взвинчена сейчас.
Отец повернулся к пленному, его лицо было сурово:
— Слышишь, ты? Если не ответишь, то долго не протянешь. В этой камере многие начинали говорить. Думаю, стража уже рассказала, что тебя ждет.
При упоминании стражи пленник едва заметно вздрогнул, и по его спине пробежала судорога. Он издал сдавленный хрип и заговорил голосом, охрипшим от мучений:
— Я из Низаара. Меня зовут Кардиг. Нас послали… убить предательницу, которая украла тайные знания древних.
— Низаар? — Кира расхохоталась кошмарным безумным смехом, отчего даже бывалые стражники вокруг впали в оцепенение. Ее смех быстро сменился болезненной яростью, глаза сузились в щелки. — О, я прекрасно понимаю, почему эти лжецы жаждут моей смерти!
Кира шагнула вплотную к решетке, ее глаза буравили пленного взглядом, полным ненависти. На шее девушки блеснул кулон-диск с замысловатыми узорами из сплетенных спиралей, окруженных рунами странной вязи.
— Предательницу? — процедила она. — Моих родителей обманули лживыми посулами и обещаниями помочь мне с обузданием дара. Обманом заманили в Низаар. А когда я узнала слишком много, то сбежала. Вы решили избавиться от меня?
В памяти девушки промелькнули воспоминания о жизни в Низааре — строгие наставники, их жесткое обучение, изнурительные тренировки на полигонах. Все эти образы причиняли Кире муки.
— Я быстро догадалась, что ваше радушие — всего лишь фальшивка, — продолжала она, сжимая кулаки до хруста в костяшках. — Иначе с какой стати мне пришлось бежать оттуда вместе с Эларом и Сивеем, рискуя жизнью? Я узнала ваши истинные намерения!
Ее пальцы судорожно сжались на кулоне-диске, и замысловатые узоры пришли в движение, запульсировав голубоватой энергией, переливающейся всполохами, подобно северному сиянию.
— Я уничтожу весь Низаар и всех его обитателей! — кричала Кира сквозь поток слез, сверкающих в полумраке темницы подобно алмазам. — Вы готовы были пойти на убийство всей моей семьи ради своей гнусной цели! Но я отомщу за всех до единого!
Хайвел положил ладонь на плечо разгневанной дочери, пытаясь ее остудить:
— Кира, мы должны узнать все как можно подробнее и действовать обдуманно. Давай сначала все выясним, а уже потом будем делать выводы и решать дальнейшие действия.
Но Кира лишь раздраженно сбросила руку отца. В ее глазах полыхала неистовая, всепоглощающая ненависть к лживым чародеям Низаара. Она была готова пойти на все, лишь бы отомстить за смерть близких, ставших семьей за столь короткий срок.
Ведь хоть Кира и провела с ними совсем немного времени, но успела воистину полюбить и принять их в свое сердце. Алиша со своей мягкой улыбкой, хмурый и молчаливый Сайлус.
Но самой большой, невосполнимой потерей стала смерть крошки Милны — младшей сестренки, к которой Кира прониклась глубокой, почти материнской любовью. Это ласковое и жизнерадостное дитя глубоко запало в ее душу. Милна была словно лучик солнца в темном подземелье. Ее звонкий смех и искренняя детская привязанность к Кире наполняли и радовали измученную душу девушки, словно напоминая о том, что в этом жестоком мире все еще есть свет, радость и невинность.