– Война сюда идет… может, не увижу тебя больше. Не гони. Не уйду. Любви-смерти твоей хочу.
Позади раздалось оглушительное сопение, и пепел взметнулся столпами от звука шагов. Зажмурилась и снова открыла глаза. Знала, что это он… в зеркальной глади отразилась огромная фигура дракона и тут же пропала.
– Уходииии, – человеческий голос, перетекающий в рычание звериное.
Обернулась резко и нагло, в глаза драконьи посмотрела и руки в стороны развела.
– Твоя я. Кем бы ни был. Суждено сгореть – сгорю.
Чудовище взметнуло костяной, шипованный хвост и опустило на землю. Пепел волнами поднялся вверх и осел вниз, окутал мое тело мелкими крошками и обсыпался к моим ногам. Тяжело дыша, смотрю в морду аспида и тут же вижу, как сглаживается чешуя, как исчезает хвост и складываются крылья, и сквозь облик зверя проступает человеческий. Словно слились воедино полузверь и получеловек. Черты лица Нияна, но по бокам сверкает чешуя, и тело наполовину мужское, наполовину драконье.
– Уходиииииии, – страшным голосом, от которого по телу прошли мурашки.
– Не хочешь меня… Вию отдай. И войны не будет. Хочешь, я сама к нему выйду? Тебе я все равно не нужна! Как думаешь, если позову его, заберет? Ты ведь находишь меня, а он найдет? Если любви ему, как тебе, пообещаю?
Драконьи глаза засветились в темноте, и я увидела, как открылась пасть и из нее вырвался огненный столп, и в эту секунду у моих ног взметнулся водяной столп, смерчем обвил все мое тело, и, разлетаясь брызгами, вода зашипела, схлестнувшись с огнем. Я увидела, как закрутился пепел вокруг меня. Теплый воздух окутал голое тело, заскользил по раскаленной коже. Огонь сжег мою одежду, но совершенно не покалечил тело. И теперь я стояла перед беснующимся аспидом совершенно голая.
Я сделала шаг в сторону дракона, ступая по раскаленным углям и слыша шипение… но не чувствуя боли. И слово журчание доносится где-то внизу. Дракон снова изрыгнул пламя, но оно потухло, не достигнув меня, и по бокам пролегли огненные дорожки, а… под моими ступнями ручей извивается и стекает в черное озеро. Подошла вплотную к Нияну и положила руки на чешуйчатую морду, прислоняясь к ней влажным лбом.
– Твоя я…. даже твой огонь убить не может мою любовь к тебе. Нет смерти между нами. Везде вокруг бушует, а мы ей неподвластны. Любовь ведь сильнее смерти, Ниян. Ты не знал?
Подняла голову и вздрогнула, когда увидела, как снова жуткий облик зверя сливается с человеческими чертами… они прорываются через чешую, выступают все отчетливей и сильнее. И как сверкают мукой огненные глаза.
– Не боюсь твоего дракона… и тебя не боюсь.
Взревел, разводя руки-лапы в стороны, сбрасывая чешую, разметая позади себя все гигантским хвостом… и я смотрю в зрачки наполовину человеческие, наполовину звериные.
– Не боюсь…
А полудракон-получеловек голову все ниже опускает к моим ногам… и отрицательно качает ею. И я вместе с ним на колени в пепел, заставляя посмотреть на себя и прислоняясь лицом к колючей чешуе.
– Значит, умру в пытках… если зверь не уйдёт. Значит, такова моя участь.
И губами прижалась, чувствуя горячую твердь под ними и закрывая глаза, откидываясь на спину, навзничь, протягивая к нему руки. Все замерло в гробовой тишине, и я сама замерла…. готовая принять свою смерть или все же жизнь?
ГЛАВА 4
Глава 5
Как у ведьмы четыре крыла, платье до пола, ой, до пола.
Свили гнезда в ее рукавах совы, соколы да перепела.
Ай, дурная голова, в волосах листва, и руки красны.
Просит беса незрячей луны, чтобы за зимой не было весны.
© Мельница
Я узнала ее, ведьму старую, из той деревни, где мы праздник справляли. И хоть не была она на себя похожа в старых тряпках и дырявой косынке, а сейчас обвешана ожерельями и в сарафане расшитом с платком шелковым на седых волосах, я все равно ее узнала. И сердце глухо забилось, запульсировало в висках.
– Тыыыы! – вскрикнула я и бросилась к ней, но стража сцапала меня сзади за шкирку и потянула вверх. – Ведьма! Ты меня им сдала, да? Ты следила за мной?
– Уймите бесноватую. Царю покорные невесты нужны, а не эта бестолочь сварливая. Молчи. Хорош орать! Рот запечатаю звука не издашь!
Палкой-посохом о землю ударила, и мои стражи назад от нее шарахнулись. А сама вокруг меня ходит туда-сюда, осматривает с ног до головы.
– Буйная, но краса дивная. Не здешняя. Чужая краса. Волосы цвет свой меняют, как и положено в мире нашем. Сутки пройдут, Врожка, и надобно будет прятать лицо ее и косы даже от стражников. С ума она их сведет.