И мне тревожно стало и боязно (как говорят в мире моего дракона, я теперь его часть и говорить стала, как они и как в книгах старинных, сама не заметила… или не знаю – откуда новые слова на языке крутятся и сами произносятся).
– Скажи, Врожка, а брат Нияна – он очень страшный?
– Внешне или душой?
– Что мне внешность его. Душой, конечно.
– Царь он Навский, все во власти его, каждое дерево ему поклоняется. Только остров этот ему не подвластен. Здесь Ниян царь и Бог.
– Зачем Ниян девушек туда везет?
– Для ритуала, – Врожка пожал плечами, словно и так все понятно.
– Они все умирают?
– Да.
Посмотрел на меня пристально.
– Только одна должна выжить по пророчеству, только одна истинному сыну покойного царя наследника родит и выдержит драконью страсть. Только не было до сих пор такой за все тысячелетия.
И отвернулся.
– Болтаю тут с тобой. Дел полно. Дворец обойти, слуг погонять, порядок навести. Пошел я.
– Врожка, подожди.
Обернулся и тяжело выдохнул, всем видом показывая, что достала его до печенок.
– Скажи… а Ниян, у него тоже невесты были? Как у Вия?
Карлик расхохотался, да так хохотал, что мне его туфлей стукнуть захотелось по башке его огненно-рыжей. Что смешного я сказала?
– Воин Ниян. Какие невесты? Ни одной девки в этом дворце не было. Воины не женятся, нет у них права такого. А если и решит себя узами брака связать, должен у Вия разрешения спросить и благословения получить. Только на ком жениться, если никто не выживает от любви драконьей?
Потом меня с ног до головы осмотрел и добавил:
– На простолюдинке князья не женются. Так что не мечтай. Меньше мечтаешь – счастливее окажешься. И хватит у меня дурь всякую спрашивать. Я тебе не баба-сплетница.
Ушел, а я снова к окну подошла, вниз глянула, и голова закружилась – ну и высота. Облака можно ладонью трогать или в стороны разгонять. Я по комнате покружила и вышла. По сторонам, раскрыв рот, осматриваюсь каждый день, никак не привыкнуть мне к красоте этой. Стены замка сверкают словно драгоценными камнями изнутри усыпаны, и они сквозь слюду просвечивают, и если солнце в огромные окна с цветными стеклами светит, то весь замок сверкает и искрится. И каждая комната разного цвета в разное время дня. Меняет оттенки по часам. Ранним утром все горницы золотисто-желтые, потом постепенно зеленеют от светло-салатового до изумрудно-зеленого и перетекают в темно-аквамариновый, и все светлее и светлее, пока не становятся голубыми, как небо, а к вечеру окрашиваются в пурпурный, чтобы ночью стать темно-синими, как ночное небо.
За все время, что я здесь провела, ни одного слугу так и не видела. Словно они невидимые все. Утром встану – завтрак у постели, днем обед в огромной зале ожидает, а вечером после ванны ужин на прикроватном столе стынет. От скуки выть на луну хочется, а ожидание с ума сводит. Запер меня в четырех стенах, а сам воевать полетел, как всегда. Не жизнь, а серость беспросветная. Помереть можно. Хоть бы почитать что-то, если телевизора нет и сам от меня прячется.
Едва подумала об этом, как чуть позже нашла на сундуке книги, сложенные в стопку. Присмотрелась и от счастья чуть не расплакалась – мои все. Из моего дома принесены. Вначале не придала этому значения, а когда волосы чесала гребнем и от злости хотела ножом для фруктов отчикать, подумала о том, что мне б парикмахера, как там на земле, прическу сделать какую-то с космами этими голубыми. И вообще поговорить бы с кем-то…
А вечером ко мне в горницу девушка вошла, глаза стыдливо опустила, присела слегка, сарафан придерживая тонкими пальцами.
– Мне велено за Госпожой ухаживать, всячески помогать и прихоти все выполнять.
Ах ты ж… я по сторонам осмотрелась, и руки сами в кулаки сжались.
«Значит так, да? Сам прячешься, а мысли мои подслушиваешь? Развлечь пытаешься? Не хочу никого, ни еду твою земную, ни служанок безропотных, ни книг из дома моего привезенных. Тебя хочу! Тоскую я, Ниян! Скучаю по тебе, мой Аспид».
А в ответ тишина. Не слышу его больше, не говорит со мной и в мысли не врывается. Дни идут тягучие, как пластилин, а его нет и нет. Только чувствую, что рядом он. Всей душой ощущаю тяжесть в воздухе и запах дракона. А по ночам словно трогает кто-то, словно пальцы по моему телу скользят и пробуждают огонь дикий, заставляют под кожей искры вспыхивать и томно ноги сжимать, оглушенная накатывающими волнами, снова испытать то, что только он дарить мне умел. Все на свете отдать готова за его наглое и настойчивое «Жданаааа моя». Утром глаза отрываю, а нет его опять. Нигде нет. И остров этот проклятый всей душой ненавижу! Хорошо. Прячься. Я сама тебя найду.