А онемевший, враз обессилевший эльф только и мог, что беспомощно наблюдать из укрытия за разворачивающейся трагедией. У него не было сил не то что поднять руки, но даже вдохнуть полной грудью. Тяжелая зловещая мелодия распластала его по крыше одного из домов, что окружали главную площадь.
И сильнее магии его терзала горькая обида. Он не верил в свое поражение. Этого быть не должно, как и не было за последние без малого сто лет! Но враждебное чародейство действовало на эльфа даже сильнее, чем на простых горожан. Оно парализовало мужчину, словно раскаленными прутьями сковало его мускулы. Оно, как и любая магия, несло для Мата Миэ смертельную угрозу.
В то же самое время в другой части города маленькая Леилэ плясала и прыгала в такт веселой мелодии. В ее глазах полыхало зеленое пламя, а плотно стиснутые губы дрожали от злобы. Повинуясь звукам флейты, она вдруг с новой силой возненавидела свое детство, своих позабытых было близких…
От всей души Леилэ ненавидела ложь, ненавидела вравшего ей Друговского и не рассказавшую всей правды Белову. Она ненавидела эльфа Мата Миэ за его секреты. Но больше всего сейчас она ненавидела себя – за слабость, самонадеянность и глупость! Какая же она идиотка, если позволила так вот просто заставить себя танцевать этот уморительный танец под совершенно дурную мелодию!
У восточных ворот девочка присоединилась к толпе детей. В самом ее конце плелись двое мальчишек. Один из них сильно хромал, другой – совсем кроха, не старше двух лет – просто не поспевал за остальными. Леилэ хотела было схватить его за руку и выбросить прочь из толпы, но тело совершенно не подчинялось ее воле.
Девочка промахнулась мимо мальчугана, закрутилась юлой, упала, ударившись боком о жесткие камни мостовой. Но, даже не пискнув, тут же снова подпрыгнула на непослушные ноги и поспешила вслед за удаляющимися детьми.
Они покинули город и направились к реке. Там, между холмами, в камышах, была привязана лодка.
Леилэ скрипнула зубами. Что бы сделали на ее месте Принц и рыжая морячка? Разве они допустили бы такое негодяйство? Нет! Они герои. Про них написаны сказки! Чем же она хуже?
Леилэ вдруг стало невыносимо жарко. Она удвоила ритм танца, грациозно кружась между детьми, раскрасневшимися, всклокоченными и мокрыми от пота. С каждым шагом она приближалась к флейтисту.
«Я герой! – повторяла она снова и снова. – Я не ненавижу себя, не ненавижу Мата Миэ! Я благодарна судьбе за приключения! И я ненавижу лишь тех, кто встает у меня на пути! Моя ненависть направлена на моих истинных врагов! Потому что я герой! И я сама пишу свою сказку…»
Крысолов, а за ним и все дети поднялись на холм, поросший кустарником. Кто-то из малышей падал и уже не мог подняться. Продолжая, словно заклинание, проговаривать свои мысли, Леилэ все ближе и ближе подбиралась к врагу.
И вдруг она поняла, что вновь обрела голос и произносит слова вслух, будто становясь все сильнее с каждым мигом. Она ощутила, что движения ее тела – уже не простые хаотичные взмахи руками и ногами: она танцует, делает осмысленные фигуры.
На мгновение ей даже приглянулась веселая мелодия, под которую дети вокруг нее яростно толкались и топтали друг друга. Грудь девочки наполнила радость. Подпрыгивая и кружась, она запела в такт чародейским звукам.
Леилэ пела все громче и громче, словно вбирая в себя силу, что издавала флейта. Услышав ее голос, мужчина обернулся. В этот момент между ним и девочкой оставались уже считаные шаги. Видя недоумение на лице врага, Леилэ громко рассмеялась и кубарем бросилась ему в ноги.
Крысолов упал на спину. А его флейта, описав в воздухе полукруг, исчезла где-то в кустах. Чары рассеялись, и дети повалились на землю без чувств.
Леилэ подскочила на ноги. Музыкант тоже успел подняться. Его синие глаза вдруг стали красными, словно у крысы, а красивое лицо сморщилось в гримасе. Он сделал шаг по направлению, в котором исчезла его волшебная флейта, но тут Леилэ снова запела.
Она пела его собственную мелодию, и голос ее звенел даже пронзительнее, чем могла бы сыграть серебряная флейта. Девочка вкладывала в эту песню все гнев и презрение, которые она испытывала к взрослым и к этому человеку, что так жестоко обошелся с детьми.
Крысолов раскрыл рот и пошатнулся. Из его горла вырвался сдавленный крик, руки и ноги его сами собой пошли в пляс. А Леилэ, напевая песенку, вприпрыжку поскакала к реке, и за ней вприпрыжку же двинулся плененный ее голосом мужчина.