Она сказала, что никаких гостей не видела.
Ролли спросил, ссорились ли Картеры. Она сказала было: «Нет», – но сразу спохватилась: ссорились часто и отношения у них были плохие. Миссис Картер не нравилось, когда муж был с ней рядом, и она несколько раз говорила – Мери это слышала, – что если он не оставит ее, она его убьет. Я попытался выяснить подробности и спросил, что было поводом для этих угроз и как именно выражалась миссис Картер, но Мери ничего не могла ответить. Определенно она помнила только одно: миссис Картер угрожала убить мистера Картера, если он не уедет.
– Теперь, можно сказать, все прояснилось, – с удовлетворением заметил Ролли, когда мы перешли через ручей обратно и поднимались к дому Дебро.
– Для кого прояснилось и что прояснилось?
– Что жена его убила.
– Думаете, она?
– И вы так думаете.
Я сказал:
– Нет.
Ролли остановился и устремил на меня озабоченный взгляд.
– Почему нет? Разве она не наркоманка? Да к тому же с придурью, как вы сами рассказывали. Разве она не сбежала? И ее вещи, что там остались, грязные и в крови. Разве не грозилась убить его? Ведь он испугался, вызвал вас?
– Угроз Мери не слышала, – сказал я. – Это были предостережения – о проклятии. Габриэла Коллинсон серьезно в него верила, а к мужу относилась так хорошо, что даже спасти хотела. Все это я с ней уже обсуждал. Она бы за него и не вышла, – когда он увез ее, она была сама не своя и не понимала, что делает. А потом ей стало страшно.
– Но кто же поверит?..
– Верить никого не просят, – проворчал я, двинувшись дальше. – Я говорю вам то, в чем я уверен. И если на то пошло, я не верю, что Мери Нуньес сегодня не была у них в доме. Может быть, к смерти Коллинсона она не имеет отношения. Может быть, она просто пришла туда, увидела, что их обоих нет, увидела окровавленные тряпки и пистолет – и не заметила, как задела ногой гильзу. Потом удрала домой и выдумала болезнь, чтобы ее не тягали; она уже имела это удовольствие, когда судили ее мужа. Может быть, и не так. Но девять женщин из десяти в ее положении поступили бы именно так; а чтобы я поверил в ее внезапную болезнь, мне нужны доказательства.
– Ладно, пускай она ни при чем – ну и что из этого?
Все ответы, которые мне приходили в голову, были непристойными и оскорбительными. Я решил держать их при себе.
У Дебро мы одолжили открытый автомобиль, расшатанный гибрид не менее чем трех марок, и поехали по восточной дороге в надежде проследить путь женщины в «крайслере». Первую остановку сделали перед домом местного жителя по имени Клод Бейкер. Это был долговязый человек с худым землистым лицом, которого три или четыре дня не касалась бритва. Жена, наверное, была моложе, но выглядела старше – усталая, бесцветная, худая женщина, в прошлом, может быть, и миловидная. Из шестерых детей Бейкера старшая была кривоногая, веснушчатая девочка десяти лет, младший – толстый и горластый малыш, которому не исполнилось и года. В промежутке были и мальчики, и девочки, но все до одного сопливые. Семья Бейкеров встречала нас на крыльце в полном составе. Они сказали, что не видели ее: в семь у них еще никто не встает. Картеров они знали в лицо, но и только. Вопросов они нам задали больше, чем мы им.
Вскоре после дома Бейкеров гравийная дорога превратилась в асфальтовую. Судя по следам, «крайслер» проехал тут последним. Еще через три километра мы остановились перед маленьким ярко-зеленым домом, окруженным розовыми кустами. Ролли крикнул:
– Харв! Эй, Харв!
В дверях появился дюжий мужчина лет тридцати пяти, сказал: «Здорово, Бен», – и между кустами роз прошел к нашей машине. Голос у него был низкий, а лицо тяжелое, так же как речь и движения. Фамилия его была Уидден. Ролли спросил, не видел ли он «крайслер».
– Да, Бен, я их видел. Они проехали сегодня утром в четверть восьмого. И гнали.
– Они? – спросил я.
– Их? – одновременно спросил Ролли.
– Там сидел мужчина с женщиной... или девушкой. Не разглядел как следует – быстро промелькнули. Правила она – мне показалось, маленькая, с каштановыми волосами.
– А мужчина какой из себя?
– Ну, с виду лет сорок, и тоже вроде не очень большой. Лицо румяное, в сером пальто и шляпе.
– Видели когда-нибудь миссис Картер? – спросил я.
– Молодую, что у бухты живет? Нет. Самого видел, а ее нет. Это она была?
Я сказал, что мы так думаем.
– Мужчина был не он, – сказал Уидден. – Этого я раньше не видел.
– А если снова увидите – узнаете?
– Да пожалуй... если мимо поедет, как тогда.
Через шесть километров после дома Уиддена мы увидели «крайслер». Он стоял в полуметре от дороги, с левой стороны, на всех четырех колесах, уткнувшись радиатором в эвкалипт. Стекла в нем вылетели, а передняя треть капота была смята гармошкой. Он был пуст.
Крови в кабине не обнаружилось. Местность вокруг казалась необитаемой.
Мы стали ходить около машины, вглядываясь в землю, и разыскания наши показали то, что ясно было с самого начала: машина налетела на эвкалипт. На дороге остались следы шин, а на земле возле автомобиля отпечатки, которые могли быть следами человека; но такие отпечатки можно найти в тысяче мест возле этой, да и любой дороги. Мы сели в машину и поехали дальше, спрашивая всех, кто попадался по пути; и все отвечали: «Нет, мы не видели ее» (или «их»).
– А что этот Бейкер? – спросил я у Ролли, когда мы повернули назад. – Дебро видел ее одну, а когда она проезжала мимо Уиддена, с ней был мужчина. Бейкеры ничего не видели, а ведь мужчина должен был подсесть где-то недалеко от них.
– Да, – ответил он раздумчиво, – могло и так быть, верно?
– Может, стоит еще с ними поговорить?
– Как хотите, – согласился он без энтузиазма. – Только в споры с ними меня не втягивайте. Он мой шурин.
Это меняло дело. Я спросил:
– Что он за человек?
– Клод, конечно, недотепа. Как говорит папаша, у него на ферме ничего не растет, кроме детей, но я никогда не слышал, чтобы он кому-нибудь сделал вред.
– Ну, раз так, мне ваших слов достаточно, – соврал я. – Не будем ему надоедать.
15. «Убил его я»
Из главного города округа прибыли шериф Фини – багровый толстяк с пышными каштановыми усами – и окружной прокурор Вернон – остролицый, нахрапистый, жадный до славы. Выслушав нас и осмотрев место происшествия, они согласились с мнением Ролли, что Коллинсона убила жена. Их поддержал вернувшийся из Сан-Франциско Дик Коттон – надутый и туповатый человек лет сорока с небольшим, начальник местной полиции. Коронер со своими присяжными пришел к тому же выводу, он порекомендовал следствию обратить внимание на Габриэлу, хотя в вердикте ограничился обычной фразой «убит неизвестным лицом или неизвестными лицами».
Смерть Коллинсона, как установили, произошла между восемью и девятью вечера в пятницу. Никаких ран, кроме полученных при падении, на теле не было. Пистолет, найденный в его комнате, принадлежал ему. Отпечатков пальцев на нем не оказалось. Кое-кто из начальников, видимо, подозревал, что стер их я, но вслух об этом не говорили. Мери Нуньес продолжала настаивать, что сидела из-за простуды дома. Ее слова подтвердила целая куча мексиканцев. Разбить их показания мне не удалось. Следов человека, которого Уидден видел в машине, мы не нашли. Я еще раз, в одиночку, расспросил Бейкеров, но результатов не добился. Жена Коттона, – она работала на почте, – хрупкая, застенчивая, с хорошеньким безвольным личиком и приятными манерами, сказала, что Коллинсон отправил телеграмму рано утром в пятницу. Он пришел бледный, с темными кругами под глазами, воспаленными веками, а руки у него тряслись. Ей показалось, что он пьян, но вином как будто не пахло. Из Сан-Франциско приехали отец и брат погибшего. Отец, Хьюберт Коллинсон, был крупным, спокойным человеком, по виду способным выкачать из лесов Тихоокеанского побережья сколько угодно миллионов. Лоренс Коллинсон оказался копией Эрика, только на год-другой постарше. По-моему, оба они считали Габриэлу виновницей его смерти, но старались скрыть свои мысли.