Внезапно Калас перестал улыбаться и, отойдя в сторону, закашлялся. Похоже, Пони не удалось сделать надлежащее лицо, и на нем, как в раскрытой книге, можно прочесть все ее мысли.
Пони отвернулась и закусила нижнюю губу, надеясь, что ей удастся скрыть едва не сорвавшуюся с губ презрительную усмешку.
— Королю пришлось задержаться, — послышалось сзади.
Пони и герцог обернулись и увидели придворную даму Констанцию Пемблбери, быстрыми шагами направлявшуюся к ним. Она повторила эту фразу, буквально поедая Пони глазами. Намек Констанции был понятен: королю Данубу пришлось задержаться из-за нее, Констанции!
Пони снова пришлось сделать над собой усилие, чтобы не рассмеяться. По слухам, Констанция не один год обхаживала короля Дануба. Придворная дама считала Пони, которая была на десять лет ее младше, своей соперницей и хотела открыто заявить о своих правах на короля!
Какая глупость! Как объяснить этой урсальской красавице, что Пони ей не соперница? Ведь не возьмешь ее за плечи и не встряхнешь со всей силой, чтобы зубы застучали!
— Король велел, чтобы мы дождались его здесь, — произнесла Констанция, переводя взгляд на герцога Каласа. — А ты, разумеется, можешь идти, — покровительственным гоном добавила она, обращаясь к Пони.
Пони усмехнулась, встряхнула головой и направилась к двери, чувствуя, что герцог Калас готов испепелить ее взглядом.
Она понимала, что дала герцогу резкий отпор, возможно даже обидела его. Но скорее всего, он сочтет это вызовом для себя и через несколько дней сделает новую попытку. Такому человеку, как Калас, всегда необходимо что-то преодолевать.
— Прошел всего лишь год со времени последней Коллегии аббатов, — сказал брат Браумин настоятелю Джеховиту, когда они отошли в дальний конец просторного зала для аудиенций. — А как резко все изменилось с тех пор!
Джеховит с опаской разглядывал своего молодого собрата. Разумеется, прошлая Коллегия аббатов явилась сущим бедствием, если вспомнить, что произошло потом. Маркворт объявил магистра Джоджонаха еретиком. Джеховит ни тогда, ни сейчас не мог понять, зачем отцу-настоятелю понадобились тогда королевские гвардейцы. Неужели лишь затем, чтобы протащить носилки с обреченным на смерть магистром по улицам близлежащего селения и сжечь Джоджонаха у позорного столба? На той же Коллегии Маркворт официально провозгласил еретиком и брата Эвелина, а теперь, похоже, церковь готова приступить к его канонизации!
Браумин сумел верно прочитать мысли Джеховита и, желая разрядить напряжение, негромко рассмеялся.
— За этот год мы многому научились, — сказал он. — Будем надеяться, орден Абеля сумеет залечить открывшиеся раны.
— Канонизировав Эвелина Десбриса? — недоверчиво спросил Джеховит.
Браумин поднял руки.
— Со временем эта идея начнет обретать своих сторонников, — примирительно сказал он, не желая вступать в спор. — Но прежде чем мы начнем обсуждать подобные вещи, прежде чем мы даже начнем выяснять, кто же был прав — отец-настоятель Маркворт или магистр Джоджонах и брат Эвелин, — мы должны исполнить приказ короля и навести порядок в собственном доме.
Недоверчивость в глазах Джеховита вспыхнула ярким пламенем.
— Вы давно уже решили, кто из них шел правильным путем, — с упреком проговорил он.
— И в этом я как раз намерен выступить против вас, причем со всей силой, если после всего, что нам пришлось пережить, вы встанете на сторону Маркворта, — согласился брат Браумин. — Но опять-таки, у нас нет ни времени, ни безрассудства, чтобы начинать сражение прямо сейчас.
— Согласен, — отступил Джеховит.
— Мы должны быстро созвать Коллегию аббатов, чтобы избрать нового отца-настоятеля и решить вопрос о том, кто будет настоятелем в Сент-Прешес, — продолжал брат Браумин.
— Послушайте, брат Браумин, вы ведь даже еще не магистр. Вероятно, вас как безупречного пригласят на Коллегию аббатов, однако решающего голоса вы там не получите. Между тем вы говорите так, словно лично вознамерились созвать Коллегию.
— Не далее как сегодня в присутствии короля Дануба магистр Фрэнсис провозгласит меня настоятелем Сент-Прешес, — объявил Браумин. — Свидетелем будет брат Талюмус.
Он сделал паузу и посмотрел старому монаху прямо в глаза.
— А вторым свидетелем будет Джилсепони, отказавшаяся занять этот пост.