Ей пришлось ударить мечом сплеча, чтобы отвести очередной удар. Сделав это, Джилсепони вдруг поняла, что Де’Уннеро ее обманул.
Свирепый монах отвел свою ногу, затем совершил круговой замах и сильно задел лодыжку отступавшей противницы.
Падая, Джилсепони удалось избежать серьезного ранения. Но Де’Уннеро вновь стремительно прыгнул и наклонился над нею.
На этот раз меч ничем не мог ей помочь. Потом Джилсепони заметила, как одна из рук Де’Уннеро превратилась в тигриную лапу.
Для Маркало Де’Уннеро наступил момент высочайшего триумфа, полной победы. Еще несколько минут — и Джилсепони будет мертва, а с нею умрет и всякая угроза со стороны последователей Эвелина.
Он — победитель. Сейчас он вновь поднимет эту жалкую толпу, вольет в нее новую ярость и поведет на штурм против тающих рядов защитников Сент-Прешес.
Он знал это. Он знал, что убьет ее, едва его нога ударила Джилсепони по лодыжке и самоуверенная противница повалилась на камни площади. Де’Уннеро чувствовал кровь Джилсепони, и это же чувствовал пробуждавшийся в нем тигр. Она отнюдь не труслива, эта женщина, даже наоборот. Сейчас она вновь попытается схватиться за меч. Прежде чем она это сделает, он нанесет последний удар. И меч не поможет ей против смертельных когтей тигриной лапы.
Он убьет ее одним ударом.
Де’Уннеро стал отводить руку, видя незащищенную шею Джилсепони. Меч ей не поможет; ей не избежать смерти.
Де’Уннеро мог ожидать чего угодно, только не этого. Джилсепони разжала ладонь левой руки, на которой лежал небольшой камень. В следующее мгновение его энергия ударила по маленькой серьге с символом церкви Абеля, висевшей в ухе Де’Уннеро.
Удар почти оторвал ему ухо. Вместо того чтобы убить Джилсепони, Де’Уннеро закричал и зажал рукой рану.
Джилсепони откатилась в сторону и вскочила на ноги. Де’Уннеро отступил, воя от боли и злобы.
— Обманщица! — крикнул он.
— С такими, как ты, честное сражение невозможно, — быстро ответила Джилсепони.
— Обманщица! — вновь закричал Де’Уннеро.
— Я не применяла магию, пока этого не сделал ты! — крикнула Джилсепони.
Она бросилась в атаку. Де’Уннеро был вынужден отпрыгнуть в сторону.
У него внутри все бурлило. В нем кипела безграничная ярость. Голову обжигало болью. Гнев пронизывал его мозг, его мысли. Только что он был близок к победе! Победа была у него в руках, в когтях его смертоносной тигриной лапы!
Де’Уннеро не заметил, как его кости с хрустом начали менять форму. Тигр вырывался наружу. Он понимал: этого нельзя допустить! Особенно здесь, на глазах толпы, после того как его объявили убийцей барона Бильдборо!
Но он был не в силах загнать гигантского зверя внутрь; этому мешали обжигающая боль и такая же обжигающая ярость.
Чувства Де’Уннеро обострились: он увидел Джилсепони, а позади — ее коня, с громким ржанием вставшего на дыбы.
Только отчаяние позволило ей пробудить силу магнетита, и только удача помогла нанести удар по единственному кусочку металла, оказавшемуся на теле Де’Уннеро. Джилсепони достала другой камень, графит. Нет, понимала она, второго удара не получится, или он будет очень слабым. Ее магические силы истощились настолько, что она сомневалась, сумеет ли вообще такой удар остановить нападение этой громадной и страшной полосатой кошки.
Единственным оружием оставался меч. Ее замечательный меч, так часто выручавший, но… Джилсепони ясно сознавала, в каком бедственном положении сейчас находилась.
Однако Де’Уннеро не набросился на нее, и Джилсепони вдруг почувствовала, что их личное сражение кончено. Луки солдат герцога Тетрафеля повернулись в сторону Де’Уннеро. Толпа кричала, требуя его смерти.
Теперь ни у кого из собравшихся не осталось и тени сомнения, что перед ними — убийца их любимого барона Бильдборо.
Наконец они узнали, кто такой брат Истины на самом деле.
Тигр прыгнул, но не на Джилсепони, а мимо и пустился бежать. Вслед ему полетели стрелы, и часть из них попала в цель. Но Де’Уннеро продолжал бежать, и люди испуганно расступались. Он двигался большими прыжками, направляясь к городской стене. Монахи Сент-Прешес стреляли по нему из арбалетов. Вскоре Де’Уннеро услышал за спиной топот копыт. Всадники герцога пустились за ним в погоню.
Вся эта суматоха не трогала Джилсепони. Ее более не занимал убегавший тигр. Здесь, на площади, у нее остался более важный противник.
Герцог Тетрафель пристально глядел на нее из окна своей богатой кареты.
Боль и ярость, звериная жажда крови и слепая ненависть — все эти чувства бурлили в нем наряду с полным отчаянием и глубоко запрятанной, но ясно осознаваемой мыслью: он проиграл. За какие-то жалкие минуты его победа обернулась полным поражением. Отныне ему нет места среди людей.