Тишину пустыни нарушил надтреснутый смех Лизаэра:
— Ублюдок!
Он поднял меч, блеснув дымчатым лезвием. Аритон не просыпался. Лизаэр пнул его ногой. Тело ненавистного врага распласталось на песке. Голова Повелителя Теней запрокинулась назад. На шее жертвы под кожей просвечивали жилы, словно приглашая Лизаэра одним ударом покончить с Аритоном.
Рука наследного принца застыла в воздухе. Как он мечтал об этом ударе, как предвкушал мгновение расплаты... и вдруг зрелище полной беззащитности своего врага прорвало что-то внутри самого Лизаэра. Замахнувшись, он располосовал по всей длине рыбачий плащ. Хлынувший в прореху солнечный свет высветил профиль Фаленита, чеканный, как на монете. Дрожа от возбуждения, Лизаэр улыбнулся.
Он едва не лишил себя удовольствия видеть, как его враг страдает, прежде чем умереть.
— Устал, ублюдок?
Лизаэр ногой перевернул обмякшее тело на спину. Он грубо встряхнул брата за плечо и увидел, как обрисовались под кожей исхудавшего Фаленита синие жилки. Даже после издевательств в подземелье Амрота Аритон делил провизию с предельной честностью! Это ошеломило Лизаэра, и он поспешил сосредоточить все внимание на лезвии меча.
Сталь полоснула Аритона по груди. По рваной одежде побежала тоненькая струйка крови, и Повелитель Теней вздрогнул. Одна рука у него погрузилась в песок. Не дожидаясь, пока враг встанет, Лизаэр ударил его по ребрам. Вместе с шумным выдохом он услышал, как хрустнула кость. Аритон дернулся и перекатился из-под разорванного полога на раскаленный полуденный песок.
Лизаэр, нависая над ним, двинулся следом. Наконец Аритон окончательно проснулся и открыл глаза. Губы его перекосились от боли. На лице, с которого были сорваны все лживые маски, заблестел пот.
Наследный принц праздновал свою жестокую победу.
— Не желаешь ли еще поспать, ублюдок?
Лизаэр с наслаждением следил, как Аритон скрючился, кашляя и судорожно хватая ртом воздух.
— Ну?
Острие меча было направлено Аритону прямо в горло.
Дыша, как выброшенная на берег рыба, Аритон прикрыл глаза. Он хотел что-то сказать, но вначале должен был собрать остатки сил. Пока он это делал, меч до крови оцарапал ему кадык.
— Я надеялся на более мирное расставание.
Лизаэр надавил мечом сильнее и увидел на воротнике Аритона расползающееся кровавое пятно.
— Тебе все равно не жить, ублюдок. Но не пытайся убедить меня, будто ты — жертва, обреченная на мученическую смерть. Ситэр знает, кто ты на самом деле. Маг, не смыкавший глаз несколько ночей. В твоей дьявольской голове роились замыслы, как расправиться со мной.
— У меня были другие намерения.
Аритон сморщился, борясь с подступающим кашлем.
— Если мне не удалось завоевать твое доверие, у меня осталось доверие к самому себе. Я не замышлял тебя убить.
Ему не удалось подавить очередной приступ кашля, и Аритон закрыл лицо руками. Он перепачкал ладони кровью, но все же сумел совладать с дыханием и продолжал:
— Возьми себя в руки и послушай. Согласно раувенским летописям, предки, от которых пошли наши королевские династии, явились в Дасен Элюр через Врата Изгнания.
— Меня не занимают исторические сказки. — Лизаэр оперся о меч. — Примирись с Этом, ублюдок, пока у тебя еще есть время помолиться.
Аритон не обращал внимания на сталь, царапающую ему горло.
— Четверо принцев пришли в этот мир через другие порталы. Летописи утверждают, что эти ворота сохранились и поныне. Иди на восток, к развалинам города... Мерт, так он назывался. За ним находится портал. Берегись развалин Мерта. В летописях говорится о каком-то проклятии, погубившем его жителей. Возможно, там еще остались злые силы...
Слова Аритона превратились в бормотание, перемежавшееся кашлем. Песок под его щекой стал темно-красным от крови. Кое-как зажав рану, он настойчиво шептал:
— У тебя есть шанс выжить. Не упусти его.
Наследный принц, решивший оставаться глухим к любым мольбам о пощаде, почувствовал, как его обдало холодом. А что, если в своих суждениях об Аритоне он был не прав? Что, если этот Фаленит, в отличие от своих предков, действительно имел честные намерения? Лизаэр медлил, не в силах нанести смертельный удар; мысли множились, путались, увлекая его в трясину ненужных рассуждений. Ему не давал покоя один вопрос, требовавший немедленного ответа: почему Аритон не убил его в самом начале, когда он, одурманенный и беспомощный, был выброшен в этот мир из Врат?
— Ты применял против меня свою магию, — с упреком произнес Лизаэр, удивившись собственному голосу. Приступ ярости погас, оставив после себя головокружение и ощущение слабости во всем теле.
Лицо Повелителя Теней болезненно сморщилось от неподдельного раскаяния. Лизаэр отвел глаза, но ответ Аритона достиг его ушей и пронзил сердце:
— А разве иначе ты выдержал бы ту первую ночь испытаний? Чем еще я мог укрепить твою волю? Ты не оставил мне ничего, за что я смог бы уцепиться. Ничего, кроме ненависти.
Слова эти были сокрушающе правдивыми. Лизаэр перестал давить на рукоятку меча.
— Зачем тогда ты рисковал, спасая меня? Я ведь бесконечно презираю тебя.
Наследный принц ждал ответа. Дымчатая сталь мерцала в его руке, и волны горячего воздуха искажали очертания лезвия. Если молчание было вызвано очередным трюком Аритона, эта дерзость будет стоить ему жизни. Рассерженный Лизаэр склонился над братом и увидел, что тот потерял сознание. Это не было уловкой. Лизаэр вновь оказался перед мучительным поиском решения. Один удар — и все выходки Фаленита навсегда прекратятся. Странно, но само оружие как будто сопротивлялось простоте задуманного убийства. Лизаэру показалось, что превосходный меч, специально выкованный, чтобы обрывать жизнь, призывал сохранить ее Аритону.
Многие оружейники Дасен Элюра пытались создать оружие, подобное этому, но безуспешно. Легенды утверждали, что предки Фаленитов принесли этот меч из другого мира. Пораженный необыкновенной гармонией линий и совершенством замысла, Лизаэр глядел на дымчатую сталь. Может, меч действительно был творением рук несравненно более искусных, чем человеческие? В первый раз Лизаэр признал, что династии Фаленитов и Илессидов, возможно, начинались не в Дасен Элюре, а в далеком и неведомом мире. Скорее всего, Аритон сказал ему правду.
Впрочем, он мог и солгать. Лизаэр навсегда запомнил спектакль, разыгранный Аритоном перед королевским советом Амрота. Пожалуй, то зрелище было лишь частью какого-то более обширного замысла, в который он втянул и жизнь наследного принца. Кто поручится, что Аритон не сплетет сети новых уловок? Логика подсказывала, что не поручится никто, но Лизаэр все равно ощущал странную неуверенность. Разрываясь между ненавистью к Фалениту и недоверием к тому, что двигало им самим, Лизаэр вдруг осознал: относительно поступков Аритона бесполезно строить догадки. Нужно принять однозначное решение, и сделать это он должен прямо сейчас. Чувствуя, как его опять захлестывает гнев, Лизаэр отшвырнул меч.
Сталь блеснула на солнце, меч врезался в уже располосованный рыбачий плащ. Лизаэр оглянулся на распростертое, не подающее признаков жизни тело своего брата.
— Пусть эта пустыня будет тебе судьей, — хрипло произнес он.
Злясь на то, что ему нещадно напекло голову, наследный принц отправился взять свою долю припасов.
Под провисшими лоскутами плаща его ожидал новый удар коварной судьбы: меч пропорол их последний кожаный сосуд с водой. На песке осталось лишь небольшое влажное пятно. Остальное пустыня жадно впитала в себя. Лизаэр в отчаянии ударил по песку кулаками. Желудок свело от ужаса, в мозгу зазвучал насмешливый голос Аритона: «Что ты знаешь о тяготах жизни?» И потом: «У тебя есть шанс выжить. Не упусти его...» Меч, торчащий в песке, казался обвиняющим перстом. Лизаэр отвернулся, но он не мог приказать мозгу не думать. Отведя глаза от одного неприятного зрелища, он тут же натолкнулся на другое: Аритон, неподвижно лежащий на раскаленном песке с окровавленным горлом.