Выбрать главу

Фелирин недоверчиво вскинул брови.

— Я не ослышался? Разве может кентавр прожить десять с половиной тысяч лет?

Ответ Асандира был полон грусти.

— Если судить по меркам людей, древние расы были бессмертными, но утрата солнца больно ударила по ним. Ни я, ни другие маги из Содружества Семи не знают, удастся ли когда-нибудь их вернуть. Трудно даже представить, насколько безгранична эта трагедия.

В пещере стало тихо. Через некоторое время Асандир предложил ложиться спать. Погода менялась, и он сказал, что завтра надо будет выехать как можно раньше. Только Аритон остался сидеть у догорающего очага, держа на коленях паравианский меч, ставший фамильным оружием династии Фаленитов. Пламя в последний раз вспыхнуло и исчезло среди мерцающих красно-оранжевых углей. Спустя несколько часов, когда остальные путники, скорее всего, уже спали, Аритон отложил меч и тихо выскользнул из пещеры.

Клочья влажного тумана цеплялись за верхушки приземистых сосен. Пещеру обступала кромешная тьма. Но Аритон был Повелителем Теней, и ночь не имела от него тайн. В темноте он видел не хуже кошки, а потому, уверенно ступая, огибал камни и корни, направляясь туда, где были привязаны лошади.

— Тишеальди, — позвал он.

На древнем языке это означало «крапчатая». Так он назвал свою кобылу.

Имя было произнесено едва слышно, но лошадь послушно пошла к нему. Россыпь белых пятен приблизилась, и кобыла ткнулась ему мордой в ладонь, выпрашивая овса. Аритон протянул руки и дотронулся до ее шеи. Влажная теплая шкура согрела его озябшие руки. Близость этого бесхитростного существа успокаивающе подействовала на взбудораженный разум Аритона.

— Пока нам с тобой не удрать. Еще рано. Но у меня такое чувство, что все равно придется это сделать.

Слушая рассказ Асандира, он подметил одну особенность: в присутствии менестреля маг избегал упоминать их с Лизаэром династические имена.

Лошадь тряхнула головой, коснувшись влажной гривой лица Аритона. Он слегка оттолкнул ее, произнеся несколько шутливых слов, и... замер. Где-то поблизости хрустнула ветка. Аритон повернулся, приготовившись быстро скрыться. Если это Дакар или Асандир, лучше бы ему избежать их расспросов.

Но голос, в стихотворной форме проклинавший корни и темноту, принадлежал менестрелю. Споткнувшись и снова хрустнув веткой, Фелирин перешел на более обыденный язык.

— Дейлион тебя побери! Ты заставил меня тащиться за тобой следом и даже не подумал взять хотя бы головешку из очага.

Аритону не без труда удалось преодолеть оцепенение, сковавшее его тело. Хорошо, что менестрель этого не видел.

— Не припомню, чтобы я приглашал тебя прогуляться, — ответил он Фелирину.

Делая последние шаги, менестрель едва не упал. Он со всего маху налетел на ограждение, отозвавшееся жалобным скрипом. Мышастая кобыла рванулась в сторону, нарушив мирное посапывание жеребцов. Серый конь, привязанный чуть поодаль, беспокойно заржал.

Менестрель недовольно поглядел на Аритона, показавшегося ему каменным изваянием.

— Ты почти такой же скрытный, как маг, — с упреком произнес он.

«Зато ты не понимаешь, что маги воспитывают свой дух, дабы управлять стихиями, а не потворствовать безрассудствам», — подумал Аритон, но не стал говорить этого вслух.

— Зачем ты сюда пришел? — спросил Повелитель Теней.

Фелирин натянуто рассмеялся.

— Не пытайся сбить меня с толку. Тебе тревожно и страшно, и этого ты за вопросами не скроешь.

Аритон намеренно сделал паузу. Затем язвительно спросил:

— Ты так думаешь? Тебе известно немало баллад. Назови мне героя любой из них, и я покажу тебе человека, обремененного излишней самоуверенностью.

Менестрель тихо засопел. Обычно его было трудно вывести из себя, однако сейчас Аритон, казалось, делал все, чтобы Фелирин поддался гневу и позабыл про свое главное открытие. Менестрель понимал: все грубости и колкости Аритона вызваны желанием защитить свой талант.

— Послушай меня, — быстро заговорил Фелирин. Отчаяние, прозвучавшее в его голосе, успокоило Аритона, и он не стал перебивать менестреля.

— Обещай, что выполнишь мою глупую просьбу. Есть один человек, непревзойденный менестрель. Его имя — Халирон. Часто его называют магистром Халироном. Если ты повстречаешься с ним, умоляю тебя — сыграй ему. А если он предложит тебе стать его учеником, поклянись мне, что примешь предложение.

Фелирин замолчал. В дальнем конце загона беспокойно топтались лошади. Тишину нарушил порыв холодного ветра, с грохотом пронесшегося сквозь деревья. Аритон оторвался от шершавых досок загона и процедил сквозь зубы на паравианском языке:

— Все вы, точно акулы, готовы растерзать меня на куски.

Голос его дрогнул, но не от гнева, а от затаенной тоски. Фелирин, не знавший древнего языка, улыбнулся. Он торжествовал, однако к его радости примешивалось легкое чувство вины.

— Твоя клятва, — осторожно напомнил он Аритону. — Я хочу ее услышать.

— Провались ты, — огрызнулся Повелитель Теней, но настроение его почему-то изменилось, и теперь он улыбнулся. — Считай, что ты ее услышал. Но много ли значит мое слово по сравнению с цветистыми предсказаниями пророка, только и мечтающего об очередной попойке?

— Возможно, твое слово значит все, — тихо ответил Фелирин. — Ты еще слишком молод, чтобы жить, не имея мечтаний.

— А я и не подозревал, что живу без мечтаний, — сказал Аритон и с легким сарказмом добавил: — Кое-какие мечтания у меня все же есть. Сейчас, например, я мечтаю завалиться спать.

Повелитель Теней направился к пещере, оставив менестреля наедине с его любопытством.

Оглядываясь назад

На холмистой равнине Пасвира, возле походного костра, ясновидец слушает рассказ старухи, возвратившейся с конской ярмарки, и сурово требует: «Повтори еще раз: ты видела мага? И был ли с ним светловолосый чужестранец, речь которого схожа с речью людей высокого происхождения? Говорю тебе: если ты его видела, значит, быть войне...»

В судейском зале Западного Края, восседая в резном дубовом кресле, украшенном красным халцедоном, наместник, отирая с лица пот, слушает рассказ о том же от слабоумного музыканта, игравшего на лиранте на ярмарочной площади...

Предсмертный вой сородича, огласивший туманные вершины Торнирских гор, и мелодичный звон заговоренной, несущей смерть стали, которого хадримы не слышали уже тысячу лет, побуждают огнедышащих драконов вернуться в отведенные им места, отгороженные от остального мира силой магических заклятий...

Глава VI

Эрдана

Стены Эрданы были воздвигнуты в давние времена, на стыке двух эпох, задолго до переворота, в результате которого были свергнуты верховные короли, а лабиринт узких улочек города оказался залит кровью. За пять веков город изменился и теперь видом своим напоминал расфуфыренную продажную девку, скрывавшую под пышными одеждами дряблое тело. Над Западными Вратами, некогда вытесанными паравианцами из цельной, с розовыми прожилками, глыбы кварца, теперь развевались флаги торговых и ремесленных гильдий и, конечно же, штандарт с гербом наместника. Но никто и не думал залечивать раны улиц, пострадавших со времен осады. Мостовые были в рытвинах и ухабах, а уцелевшие камни, пережившие много поколений горожан, сделались сизо-серыми. Будь караульные у городских ворот столь же бдительными, как их предшественники, они наверняка остановили бы девушку в клетчатом шерстяном плаще, которая проходила мимо сторожевой будки, низко надвинув капюшон. Ее башмаки, видневшиеся из-под длинных юбок, были сшиты из тюленьей кожи, и их подошвы явно не годились для долгих странствий пешком. На руках были мозоли от конских поводьев, а ясные серые глаза странно поблескивали.

Однако начальник караула, поглощенный игрой в кости, даже не поднял головы. Внимание молоденького солдата, опиравшегося на копье, было целиком занято девицей, усиленно выставлявшей напоказ свои прелести перед каким-то подвыпившим возчиком.

Элайра, младшая послушница Кориатанского ордена и посланница Главной колдуньи, вошла в город никем не замеченной. Слева от нее катилась повозка, везущая трех визжащих свиней, справа громыхали колеса телеги торговца элем. Кориатанки не появлялись в городе почти четыреста лет. Более того, Элайра была единственной колдуньей, осмелившейся явиться сюда без позволения своих начальниц. Она знала, чем рискует: если бы в городе узнали, кто она и откуда, суд над ней занял бы не больше нескольких минут. Потом ее раздели бы догола и на глазах толпы сожгли у столба.