— Мне тоже понравился этот гнедой, — признался Лизаэр. — Ноги великолепные, и сразу видно — выносливый.
Услышав их разговор, старуха наклонила голову и незаметно стала наблюдать за братьями. Малый в жилетке повернул прочь, отпуская проклятия. Не дожидаясь, пока к гнедому приценится кто-нибудь еще, Аритон шагнул вперед и спросил:
— Сколько ты хочешь за своего жеребца?
Владелец чуть не подскочил от неожиданности. Он не сразу даже понял, кто задал вопрос, и только потом заметил Лизаэра и Аритона, стоявших особняком.
— Дейлион-судьбоносец! — воскликнул горбоносый. — Из какого клана ты, брат, и не шутки ли ради нарядился горожанином?
Аритон, не отвечая на его вопросы, повторил свой:
— Сколько?
— Гнедой не продается, — резко ответил горбоносый. — Разве ты не видишь, какие кисти на его недоуздке?
В этот момент старая торговка вдруг начала громко причитать.
Братья насторожились; обоим не хотелось вторично становиться мишенью для непредсказуемых выплесков враждебности. Аритон мучительно раздумывал, как умерить пыл владельца гнедого жеребца.
Но прежде чем он сумел раскрыть рот, послышался чей-то ровный голос:
— Кисти на недоуздке безошибочно говорят, что гнедой принадлежит тебе.
Услышав эти слова, горожане почему-то заспешили прочь, а старуха замолчала. Маг Асандир лишь слегка коснулся ее платка и подошел к горбоносому.
— Но хороших лошадей уже успели продать, а моим спутникам как раз нужны хорошие и выносливые лошади. Ты согласен продать гнедого за триста монет?
Горбоносый вскинул брови и глотнул воздух ртом. Всмотревшись в суровое, неумолимое лицо Асандира и встретившись взглядом с серо-стальными глазами мага, владелец коня явно его узнал.
— Вам я готов его продать, но лишних денег мне не надо. Двести монет — честная цена.
Асандир выразительно поглядел на братьев.
— Идемте, — сказал он. — Отвязывайте гнедого и, если не хотите бед на свои головы, не разевайте ртов, пока я не найду вторую лошадь.
Потом он обратился к горбоносому:
— Ты ведь привык к своей лошади, а теперь расстаешься с ней. Возьми еще сто монет, и пусть они сгладят неудобства, которые тебе придется претерпеть, пока у тебя не подрастет новый конь.
Горбоносый смутился; похоже, щедрость Асандира он счел за милостыню и хотел что-то возразить. Но старуха упредила его слова, выразительно кивнув головой. Асандир быстро вынул деньги. Не дожидаясь, пока участники этой странной сделки привлекут чье-либо пристальное внимание, маг срезал с недоуздка гнедого кисти прежнего владельца и повел коня прочь. Лизаэр и Аритон поспешили следом.
Асандир быстро вел их через рыночную площадь. Он двигался с такой скоростью, что горожане, словно потревоженные куры, едва успевали отскакивать, дабы не оказаться у него под ногами, и провожали его недоуменными взглядами. Все трое прошли мимо загонов с громогласно мычащим и блеющим домашним скотом и непривычно молчаливыми покупателями. Гнедой жеребец то упирался, то натягивал поводья, дергаясь в сторону, пока Асандир не произнес какое-то заклинание, успокоившее коня. Опасаясь, что им обоим может достаться от мага, Лизаэр предпочитал хранить молчание. Аритона это не волновало, и потому он спросил:
— Вы нашли Дакара?
Маг недовольно обернулся.
— Да. Он свое уже получил.
Улочка, по которой они шли, разветвлялась. Асандир без колебаний выбрал переулок потемнее и направился туда. Подковы гнедого гулко цокали по выщербленным камням.
— Ваше появление на ярмарке и так наделало достаточно шума среди торговцев. Извольте больше не давать поводов для пересудов. Вы меня поняли? — спросил Асандир.
Маг вдруг остановился и перебросил поводья Лизаэру.
— Оставайтесь здесь и просто ждите. Молча. Я возвращаюсь на ярмарку за второй лошадью и приличным седлом. Если вас опять понесет бродить самовольно, знайте: тех, кто якшается с магами, здесь весьма часто заковывают в цепи, обкладывают вязанками хвороста и заживо поджаривают.
Асандир развернулся и зашагал в обратном направлении. Провожая его беспокойным взглядом, Аритон пробормотал:
— Представляю себе участь Дакара.
Лизаэру не хотелось даже думать об этом, и слова брата его рассердили. Он молча повернулся и стал разглядывать своего коня.
Асандир вернулся совсем скоро, ведя под уздцы кобылу мышастой масти. Ее шею покрывал довольно причудливый узор из белых крапинок. Следом шел вороной конь самого мага, сверкая единственным глазом, способным, казалось, заглядывать прямо в душу. На спину вороному было уложено седло, купленное для гнедого.
— Не пойму, как он мог ездить без уздечки, — сказал Лизаэр, вынужденный самостоятельно возиться с седлом и подпругой.
— Жители Пасвира — лучшие объездчики лошадей во всей Этере. К тому же твой гнедой принадлежал предводителю клана. Ему не нужны удила. Даже если ты заснешь или зазеваешься, этот конь не позволит тебе выпасть из седла.
Асандир передал поводья кобылы Аритону.
— Не волнуйся, она не бракованная, просто еще молодая. Посему спать в седле тебе не советую.
У городских ворот мага поджидали нанятые им мальчишки, которые стерегли пони, нагруженного одеялами и кожаными мешками с провизией. К поклаже на длинной веревке была привязана пятнистая кобыла Дакара. Сам Безумный Пророк возлежал поперек седельной луки, скрученный по рукам и ногам и завернутый в какую-то тряпку. Кто-то вылил на его кудлатую голову ведро воды, оставившей влажные пятна на испачканной одежде. Но даже это не могло разбудить Дакара, и под его храп Асандир вывел всю кавалькаду из восточных городских ворот.
Когда крестьянские хутора, окружавшие город, остались позади, дорога заметно опустела. Почти к самому берегу подступали болота. В давние времена здесь насыпали дамбу, а дорогу замостили аспидным сланцем, сделав ее сухой и надежной. Века и бесчисленные колеса повозок оказались сильнее толстых сланцевых плит. Нынче их покрывала паутина трещин. В колеях чавкала глина, на спицы колес наматывалась пожухлая трава. Над этой равниной, как и над всей Этерой, владычествовал туман, и в его пелене тускло блестели прибрежные воды с островками камышей. В воздухе стоял кисловатый запах гнили. Цокот копыт и скрип поводьев вспугивали стаи морских птиц, и они с громким хлопаньем крыльев взмывали вверх.
Ободренный тем, что Асандир не отчитал их за самовольный визит в Западный Край, Лизаэр подъехал к магу и решился спросить:
— А кто такие лошадники и почему здешние люди их ненавидят?
Асандир ответил не сразу. Вначале он многозначительно поглядел на Аритона. Все внимание Повелителя Теней было поглощено мышастой кобылой. Аритон мужественно пресекал ее попытки уклониться в сторону. Маг намеренно выбрал ему такую лошадь; Асандиру не хотелось, чтобы Аритон погружался в раздумья.
— Лошадниками зовут тех, чьи предки правили Западным Краем. Когда в Этере свергли власть верховных королей, этим людям пришлось бежать в луга Пасвира. С тех пор они уже несколько веков живут там и разводят лошадей, в основном для себя. Горожане относятся к ним с большой опаской.
Путники пересекли ветхий мост через реку Мелор. Кобыла взбрыкивала, фыркала и, казалось, была не прочь сигануть прямо в воду. Поскольку Аритону было не до речей мага, слова Асандира предназначались в основном для Лизаэра.
— С тех давних времен между горожанами и лошадниками сохраняется глубокая вражда. По большей части и те и другие находятся во власти дурацких предрассудков. Речь лошадников во многом напоминает вашу. Неудивительно, что жителей Западного Края возмутило ваше дерзкое появление в городе. Мне не хотелось, чтобы вы становились жертвами этих предрассудков, потому я и попросил вас подождать в лесу.
Лизаэр собрался было задать новый вопрос, но Асандир заговорил раньше.
— Тейр-Илессид, — произнес он.
Слово это оставило наследного принца равнодушным; Лизаэр не знал древнего языка и не понял, что маг обращался к нему как к наследнику Илессидов.
— У тебя еще будет достаточно времени для расспросов. Обещаю ответить на все. А пока что я тороплюсь до наступления темноты отъехать как можно дальше от города. Лошадники и горожане хорошо вас запомнили. Незачем будоражить человеческое любопытство и преждевременно раскрывать карты.