— Двадцать седьмое января. Тебе было пятнадцать.
Я тут же подскочила.
— Чего?! Откуда тебе знать, когда я лишилась девственности?
Я ущипнула Рейеса, и он рассмеялся, притворившись, будто ему больно, но мы-то оба знали, что это неправда.
— Почувствовал, — сказал он наконец. — Понял, что что-то не так, и пошел к тебе. Тогда я только-только начал понимать, что ты настоящая. Подумал, что у тебя неприятности.
— Неприятности? — задумчиво переспросила я. Фредди ни к чему меня не принуждал. Откровенно говоря, вся затея была моя. Но если уж говорить всю правду… — Если подумать, то Фредди, наверное, позабавился в тот день гораздо больше, чем я.
Рейес ухмыльнулся:
— Гарантирую, так оно и есть.
— Поверить не могу, что ты… ты… подглядывал!
— Попрошу! — проговорил он, выбираясь из трясины меланхолии. — Ты практически призвала меня к себе. И вообще, я всего лишь наблюдал. На случай, если я тебе понадоблюсь. Ну или если ты захочешь позвать третьего.
Я улеглась рядом.
— Я понятия не имела, что ты и есть Злодей. А в ту ночь я в тебя влюбилась. С первого взгляда.
— И я, — сказал он. Его лицо было невозможно красивым, а голос — невозможно искренним.
— Я серьезно, Рейес. Я тогда влюбилась.
— Я тоже.
— А по виду я бы не сказала, — усмехнулась я.
Та ночь, когда я разбила кирпичом окно кухни Эрла Уокера, была ужасна. Я боялась, что он убьет Рейеса. Красивого юношу с мерцающими карими глазами и густыми темными волосами. До сих пор воспоминания о том дне разбивают мне сердце.
Рейес напрягся, как натянутая струна.
— Ты же не собираешься меня жалеть?
— Мне жаль, что тебе пришлось пережить такой кошмар.
— Что было, то прошло.
— Рейес, — я коснулась его щеки, — что бы ни случилось, я люблю тебя.
На мгновение он нахмурился, а потом сказал:
— Я люблю тебя сильнее.
— Не-а. Хочешь побороться?
— За что?
— За выигрыш. Кто кого больше любит.
Притворяясь, будто задумался, Рейес глянул вверх, а потом проговорил так тихо, что я едва расслышала:
— Готовься с треском проиграть.
И опять я оказалась пришпиленной к постели. Кажется, уже в десятый раз за один день.
— Ты жульничаешь! — обвиняюще пискнула я.
— Я же сын Сатаны, — отозвался Рейес, словно это все объясняло.
Что ж, тут он прав.
***
Даже на следующее утро мы продолжали разговаривать и смеяться, когда вдруг услышали, как к нам врывается Куки. Слава богу, я успела сварить кофе. Подруга машинально остановилась налить себе чашечку, а я метнулась в ванную за халатом.
— Я в душ, — сказал Рейес, когда я вышла. Он стоял прямо передо мной. Стройное мощное тело поблескивало в тусклом утреннем свете. — Надеюсь, твоя бабушка нагрянет с визитом. Наверняка одна Дэвидсон ничем не хуже другой.
Я ахнула якобы от обиды и обняла его за талию. Погладила по заднице. Подивилась, что это все мое.
— Тебя не напрягает, что я все еще Дэвидсон? После свадьбы у нас практически не было времени. Пришлось на всех парах мчаться в монастырь, на освященную землю. А там мы застряли на восемь месяцев. Честно говоря, я о фамилии даже толком не думала. Потом появилась Пип, а за ней — амнезия…
— У тебя было дел по горло, — отозвался Рейес, и от игривой улыбки приподнялись уголки красивых губ. — И нет, меня это не напрягает. В данный момент так даже лучше.
— Почему?
— Все записано на твое имя, так что, если со мной что-нибудь случится, не возникнет лишних проблем.
Я шагнула назад.
— Ты твердишь об этом снова и снова, Рейес. Какого, блин, черта? Мне нужно что-то знать?
— Нет. — Он потянул меня за воротник халата и прижал к себе. — Ты — бог, Датч. Значит, ты меня переживешь. Мое физическое тело — уж точно.
Я ошеломленно застыла, потому что только что получила ответ, на который так надеялась. Рейес и правда не знал, что он бог.
Что с ним станет, когда он узнает, что создан из энергии бога Узана? Что он почувствует, узнав, что принес смерть миллионам существ из сотен миров? От одной только мысли сердце в груди сжалось, и я в тысячный раз задумалась, изменится ли с этими знаниями мой муж. Вернется ли, как сорвавшийся наркоман, к старым привычкам.
И тут до меня кое-что дошло.
— Что ты сейчас сказал?
— Ты меня переживешь.
— Нет. Что-то о том, что все…
— Записано на твое имя. Да. Разве я раньше не говорил?
— Ты имеешь в виду свои деньги?
— Наши деньги. Да.
— Рейес… — Я потащила его к кровати. Позарез надо было присесть. — Зачем, бога ради, ты все записал на меня?
Он склонил голову, как будто не совсем понял вопрос.
— А почему бы и нет?
— Потому что нельзя просто взять и переписать прорву денег на чье-то чужое имя. А вдруг что-нибудь случится и тебе понадобится доступ ко всему, что есть? Ты же говорил, что записал все на нас обоих.
— Нет. Я сказал, что все деньги и активы наши, а не мои. Я не говорил, на чье имя все записано.
— Но на кону ведь тридцать миллиардов!
— Маловато? — подколол Рейес. — Я могу заработать больше. И, честно говоря, зарабатываю. Ежедневно. Исключительно интереса ради.
Куки сидела у нас в кухне за стойкой и шуршала бумажками. У нее были новости. Более того, ее просто распирало. Но даже в таком состоянии она не стала заходить к нам в спальню. И слава богу, потому что я была на грани очередного взрыва.
— Нет. — Я встала и отошла от Рейеса. — Я запрещаю. Отказываюсь. Иди к своим семерым бухгалтерам и скажи им, чтобы убрали мое имя со всех документов.
— Если ты переживаешь из-за налогов…
— Да к черту налоги! — Я поверить не могла, что все это происходит на самом деле. — Ты обязан оставить себе все, что по праву принадлежит тебе. Ты все это заработал.
— Ну, у меня есть доступ ко всем счетам. Ты всего-навсего указана как их владелец.
Нет, я всего этого не допущу. Не могу.
— Рейес, я не возьму эти деньги. Ни копейки. Они твои. Я в состоянии сама заработать себе на хлеб.
— Ты самый странный и непостижимый человек из всех, кого я знаю.
Я глубоко вздохнула:
— Прошу тебя, Рейес, перепиши документы. Все это принадлежит тебе и только тебе.
— Датч, — сказал он, стоя передо мной во всей своей обнаженной красе, — я начал зарабатывать эти деньги еще в тюрьме.
— Знаю. Ты взламывал серверы и сколотил целое состояние на фондовых биржах и инвестициях. Ты, а не я.
— Ты не поняла. Все с самого начало было записано на тебя.
Я так офонарела, что могла бы грохнуться от легчайшего дуновения ветерка.
— В смысле?
— Как только я все это затеял, как только понял, как получать инсайдерскую информацию о рынках, сразу все записывал на твое имя. За исключением того, что передал Ким и Амадору с Бьянкой. Я всегда знал, что так или иначе буду о тебе заботиться.
Я стиснула зубы. У Рейеса никогда ничего не было. Над ним издевались, его использовали, готовили убивать еще до того, как он начал жить. Ради всего, что у него сейчас есть, он усердно трудился. И заработал и заслужил каждую копейку. Я никогда в жизни ничего у него не отберу.
— Датч, никаких изменений в документы я вносить не буду. Все принадлежит тебе. И это не обсуждается.
Рейес опять направился в ванную. Я остановила его, положив ладонь ему на грудь. Он тут же накрыл мою руку своей.
— Пожалуйста, Рейес. Умоляю, перепиши все на себя.
Он наклонился и в сантиметре от моих губ прошептал:
— Ни за что.
Зайдя в ванную, он закрыл за собой дверь, а я стояла и понимала, что нахожусь на грани гипервентиляции.
Только вернув себе способность дышать и не терять при этом сознание, я поковыляла в кухню.
— Ну и? — спросила Куки, когда я достала себе чистую чашку, потому что свою забыла в спальне.
Хотя сейчас осилила бы и дюжину чашек. Да хоть тысячу, черт возьми! Нет, я бы осилила тридцать миллиардов чашек кофе.