Эмбер взяла меня под руку и каким-то чудом перестала смеяться раньше, чем я.
— Извини, мам. Но у нее ж там… у нее ж там голова скачет!
И с этими словами мы рухнули на пол хохочущей кучей трясущегося желе.
Глава 3
Если на коже пузырится святая вода,
что это значит? Вопрос другу
Снова обретя способность вменяемо выражать мысли, я пообещала Куки тщательно подумать о том, к каким последствиям может привести видео. Однажды я дала точно такое же обещание директору школы, когда меня попросили хорошенько подумать над моим поведением. Кто же знал, что, если всего лишь присвистнуть вслед Джону Берроузу, он собьет Хейли Марш на своем новеньком сияющем «мустанге»? Тачка была супер. Парень тоже. А нога Хейли полностью выздоровела. Всего-то и понадобилось — полгода гипса плюс полгода физиотерапии. Правда, с мечтами об Олимпийских играх ей пришлось попрощаться, так что тут мне было чуточку не по себе.
И все-таки должна признать, меня распирало от любопытства, кто же опубликовал видео.
— Мы с Квентином все выясним, — сказала Эмбер, горделиво задрав нос.
— Вы с Квентином займетесь уроками, — тут же отозвалась Куки, строго сдвинув брови.
Вот только тон ее был чуточку мягче, чем предполагало выражение лица. Так уж действует на нее Квентин — превращает в мягкую податливую зефирку.
— Конечно, займемся, мам. А потом узнаем, кто запостил видео. — Эмбер подняла вверх большие пальцы и глянула на меня: — Мы справимся.
Зная этих двоих, я ни капельки не сомневалась. Чуть позже, наверное, на всякий случай попрошу подключиться Пари — мою подругу, которая любому хакеру даст фору. Но сначала пусть попробуют во всем разобраться Эмбер с Квентином.
Тем временем мне пора было одеваться на работу, потому что идти на работу в пижаме — это натуральное определение непрофессионализма. Так говорит Куки. А я, между прочим, проверяла. В словаре Уэбстера ничего такого нет. Так что подруга не права.
Похоже, почти вся ярость Рейеса рассеялась, зато осталась неожиданная… Как же это назвать? Неуверенность в себе? Неужели именно это он ощущал с тех пор, как мы вернулись? Хотя нет. Рейес так же не уверен в себе, как ягуар в джунглях.
Перед тем как уйти в джинсах и белой рубашке с закатанными по локти рукавами, он прислонился к косяку двери в ванную, где я как раз стягивала волосы в хвост. Рейес опустил голову, и на лоб упали темные локоны.
— На завтрак придешь? — не сразу, но все-таки спросил он.
— Не знаю. У меня вроде как свидание. За завтраком.
Уголок красивого рта приподнялся.
— И с кем же?
— Ее зовут Кэролайн. Я по уши в нее влюблена.
— И, по-твоему, это правильно?
— Таких мокко латте, как у нее, я в жизни не пробовала. Она добавляет туда капельку взбитых сливок. Неподражаемо!
— То есть по плану у тебя на завтрак мокко латте?
— Ага.
— У меня завтрак в сто раз лучше будет.
Проклятье! Он прав. Как бы я ни любила Кэролайн и ее мокко латте, с хуэвос ранчерос Рейеса мало что может сравниться. Он знает, что со мной делает чили. Знает, что со мной делает он сам, потому что никого красивее и замечательнее на свете нет. Ей-богу, ему надо было стать шеф-поваром. Или стриптизером. Или экзотическим десертом. «Рейес à la mode». С мороженком. Я бы слопала все до последнего кусочка и вылизала бы тарелку.
Не говоря больше ни слова, Рейес отлепился от косяка и ушел, но я все же успела уловить намек на владевший им чуть раньше гнев. И намек этот был с привкусом желания защитить. Интересно, что еще скрывает Рейес? Неужели я не заметила в видео чего-то важного?
А может, стоит взять и выкинуть дикий фортель. Скажем, спросить у Рейеса напрямую. Работаем мы в одном здании, так что далеко ходить не надо. У Рейеса бар на первом этаже, у меня офис на втором. А само здание метрах в пятнадцати от нашего дома.
Вообще, это весьма удобно. Но сейчас, когда я изо всех сил пытаюсь войти в привычную колею, такая близость лишь усиливает ощущение отчужденности, исходящей от Рейеса, подчеркивает пропасть между нами.
К счастью, сегодня пятнадцать метров по улице, десять с копейками ступенек и коврик с надписью «Добро пожаловать!», о который я спотыкаюсь каждый божий день, не прошли даром. По пути на меня снизошло прозрение.
Оказалось, что Куки уже в офисе, но это хорошо. Мне кровь из носа нужно было поделиться с кем-то прозрением и объявить о неминуемой победе.
— Сегодня я точно зажгу, — сказала я, подходя к столу подруги.
Она как раз стояла на коленях и копалась в ящике, так что мой спич был обращен не совсем к ней, а скорее к ее заднице.
— Рада за тебя, — пробубнила Куки из недр ящика. — Можешь начать с того, что расскажешь, куда ты спрятала скрепки для степлера.
— Я серьезно, Кук. — Сняв куртку, я бросила ее на крючок на стене, но промахнулась метра на три. Однако даже это мне не помешало. — Хватит зря убивать время. — Черная курточка без сил рухнула на пол, как и большинство моих бывших после сами знаете чего. — Пора действовать.
— Скреплять бумажки — это очень даже действие.
— По-моему, в мире есть два вида людей.
Куки перестала копаться в ящике и наконец удостоила меня вниманием.
— Что ж, это должно быть интересно.
Правда, она все еще стояла на коленях, поэтому я почувствовала себя так, будто мне поклоняются.
— Одни, когда им надо ночью пописать, включают свет, а другие — нет. — Я смерила подругу решительным взглядом, вскинула голову, расправила плечи, уперла кулаки в бока и, слегка сощурившись, торжественно уставилась вдаль. — Я из тех, кто писает в темноте, детка.
— И поэтому так часто разбиваешь мизинец на ноге.
— Я — само воплощение отваги и решительности.
— А еще образцовой невезучести.
— Я собираюсь вернуть себе дочь.
На губах Куки расцвела понимающая улыбка.
— Вперед, подруга!
За Пип, то бишь Элвин Александрой, сейчас приглядывают человеческие родители Рейеса. Те самые, у которых его похитили еще младенцем. Они чудесные люди, правда, и я им очень благодарна за помощь, но отказ от дочери никогда по-настоящему не входил в план. В мой — уж точно.
Сейчас ее окружает целая армия верных защитников из числа людей и сверхъестественных существ. Каждый из них готов отдать за нее жизнь. Повторюсь, всем им я безмерно благодарна. Но, опять же, никогда и ничего в жизни я не хотела так, как хочу защищать ее сама, заботиться о ней и смотреть, как она растет. Во мне идет бесконечная борьба между «хочу» и «надо». Словно дьявол на одном плече и ангел на другом непрерывно сражаются, а поле их битвы у меня в груди.
Я глубоко вздохнула, чтобы хоть чем-то наполнить зияющую пустоту в животе.
— В общем, с этим разобрались. Когда у нас обед?
Куки опять нависла над ящиком.
— Мы только что поели. Но до обеда можем поиграть в занимательную игру «Найди скрепки».
— Как скажешь. — Я посмотрела по сторонам в поисках того, чем могла бы себя занять. — Подточу-ка я карандаши.
Почему-то казалось, что подточить карандаши — это важно. Не меньше чем пилатес и решение проблемы голода в мире. Я уже направилась в сторону своего кабинета, до которого от приемной, то бишь от Вотчины Куки, ровно полсопельки, как вдруг подруга спросила:
— А как же скрепки?
— В правом нижнем ящике.
— Я там уже искала.
— Посмотри под журналом «Мужские детали».
— Чего?
Я уже включила кофеварку и услышала глухой стук, потом звук открывающегося ящика и шелест бумажек.
— У меня нет подписки на «Мужские детали».
— Теперь есть. Забыла тебе сказать.
— Чарли! — ахнула Куки. — Ты выписываешь на мое имя порножурналы?
— Всего-то один!
И чего она разбушевалась? Любит ведь мужские детали не меньше, чем я. Не успела Куки сказать что-то еще, как дверь распахнулась, и в офис вошли двое мужчин. Зуб даю, у них тоже есть всякие мужские детальки. Совпадение?