— Я понятия не имею, где находится Герин, — заявил Шут-Ник.
Я разочарованно сдвинула губы в одну сторону:
— Стоит мне подумать, что вы благородный человек и все такое, как вы вытворяете очередную глупость. Почему, по-вашему, я так хорошо делаю свое дело?
Он раздраженно и устало пожал плечами.
— Я знаю, когда мне лгут. И мне надо знать, где сейчас Герин.
— То есть вы ходячий детектор лжи. Любопытно. Значит, вас принесло из-за ордера? Тот коп под прикрытием вляпался сильнее, чем вляпывается мой информатор за целую неделю. Даже если бы я знал, где он, вам бы точно не сказал.
— Послушайте, мы можем продолжать и дальше работать вместе, а можем закончить наши деловые отношения здесь и сейчас. Выбор за вами.
Для Паркера мои слова не значили ровным счетом ничего, и в тот момент до меня кое-что дошло. Он считал, что я убила собственного ребенка. Иначе как еще объяснить такую враждебность? В каком-то извращенном смысле Паркер действительно был благородным человеком. По-своему благородным. Он бы сел в тюрьму за друга, лишь бы сохранить хрупкий мировой баланс. И он бы ни за что не сказал копам, где Грант Герин, потому что в понимании Паркера это было несправедливо и незаконно.
Но вот в чем загвоздка: мне было наплевать на взгляды Ника Паркера. Герин собирался убить моего дядю. Хорошего во всех смыслах человека. И Паркер знал, где отсиживается этот ублюдок. Что ж, может быть, придется приложить немного усилий.
Я прошла мимо Паркера прямо в его не такой уж скромный домишко.
— Клянусь, я организую вам арест, — пригрозил Шут-Ник.
— Я уже это слышала. Продолжай в том же духе, Паркер.
Может быть, стоило бы рассказать ему правду. Вот только, узнав, что мной собирался оттрапезничать колумбийский наркобарон, я решила пересмотреть количество людей, которых можно принять в наш маленький дружный кружок.
— Короче говоря, я дам тебе выбор. Или рассказывай, где Герин, или я иду к Джоплину и выкладываю ему, как все было на самом деле.
Знаю, это удар ниже пояса, но я была готова рискнуть обзавестись еще одним пятном на своей репутации.
Как бы то ни было, Паркер взбесился. Что ж, у чувака явно проблемы с головой.
Встав со мной нос к носу, он ткнул меня в грудь указательным пальцем:
— Да как ты смеешь, сучка, угрожать мне в моем собственном доме?! Думаешь, я ничего о тебе не знаю? Думаешь, я не смогу припереть к стенке тебя и твоего дражайшего дядюшку?
— А мой дядюшка тут при чем?
— Как-то слишком складно все складывается на вашей с ним шахматной доске, Дэвидсон. Складнее просто некуда.
Надо же, да он спец по части метафор.
— Как только на сцену выходишь ты, вы с ним находите всякое дикое дерьмо, как по волшебству. Анонимные наводки? Как же! Ты — самый грязный и некомпетентный частный сыщик из всех, что я видел! У тебя ни грамма профессиональной этики!
— Это точно. И, раз уж мы завели разговор об этике, я знаю о файле, который ты на меня собрал.
Паркер побледнел.
— Я прижму твою задницу, даже если это будет последним, что я сделаю в жизни. У тебя было нечто настолько… настолько… — Его голос сорвался, и я отступила, чтобы хорошенько рассмотреть Паркера. — Мы с женой тщетно пытаемся уже пять лет, а ты просто взяла и выбросила…
— Паркер… — начала я, утопая в сочувствии.
И все-таки он называл меня сучкой.
— Я знаю, что детектив Дэвидсон с тобой заодно. Знаю, что он был с тобой, когда родился ребенок.
— Вообще-то, он был надо мной, — поправила я, вспоминая обеспокоенное лицо дяди Боба, глядящего на меня сверху колодца.
— То есть ты это признаешь. Признаешь, что родила ребенка, а потом… что? Нечаянно его убила? Продала? Отдала первому встречному? Что?!
Неужели он настолько благороден, что собирается отыметь меня (без сексуального подтекста) даже после всего того, что я сделала для Лайла Фиске? Неужели откажется от «дружбы», или точнее от надежды на прибыльное (в судебном смысле) сотрудничество только из-за убежденности в том, что я преступила закон? Неужели он из тех, кто сдаст собственного друга за наркотики, вместо того чтобы прикрыть его спину?
— Ты меня не знаешь, поэтому дай-ка я тебе кое-что объясню, — добавил Паркер. — Я не из тех, кто будет покрывать собственного лучшего друга за наркоту.
Обалдеть! Не в бровь, а в глаз. Что ж, Ник Паркер начинал мне нравиться.
— Если ты думаешь, что я откажусь от дальнейшего расследования только потому, что мы вместе раскрыли это дело…
— Вместе?
— … то сильно ошибаешься. Я выясню, что ты сделала с ребенком, даже если это будет последним, что я сделаю в жизни.
Вот блин. Зря он это сказал.
— Не беси меня, Паркер, — процедила я.
— Я тебя бешу? Вот и хорошо. Надеюсь, что ты и твой продажный дядя…
— Продажный?
— Получите по заслугам.
— Продажный? — повторила я.
— Теперь, когда ты мне сама созналась, что родила ребенка, и не можешь предоставить ни свидетельства о рождении, ни документов об усыновлении… — Паркер не договорил и самодовольно улыбнулся.
— То есть все из-за этого? — спросила я, чуть ли не жалея его. — Поэтому ты так основательно за меня взялся?
— Вовсе нет. Я слежу за тобой уже почти два года. Слишком у тебя все…
— Складненько, я поняла.
— Что теперь скажешь? Не желаешь сознаться во всех грехах прямо здесь и сейчас? Я даже официальный бланк могу принести.
Раскусить Паркера было непросто. Он оказался более сложным, чем большинство людей. Нам бы в команде не помешали такие, как он. Но, даже если я расскажу ему правду, даже если сотворю какое-нибудь сверхъестественное чудо в качестве доказательства, ему будет наплевать. И при этом он готов нарушить закон ради друга. Да уж, крепкий мне попался орешек.
— Последний шанс, Паркер. Где Грант Герин?
— Поцелуй меня в зад.
Я замедлила время и подумала о том, что собираюсь сделать. Правда, думала я недолго, потому что приняла решение в ту самую минуту, когда он сказал, что найдет Пип во что бы то ни стало. Эти слова определили его судьбу.
Приподнявшись на цыпочки, я легко коснулась его губ своими и отпустила время. Истина вливалась Паркеру в мозги огромным потоком, как галлюцинации от хренового ЛСД. Я транслировала прямо ему в голову образы и воспоминания. Все, что со мной происходило. Все, что я знала. Хорошее и плохое. Сверхъестественное и человеческое. И Паркеру пришлось принять это одной сокрушительной лавиной.
Он видел, как зарождаются звезды, выстраиваются в космосе планеты, взрываются сверхновые и умирают красные гиганты. Видел падение Люцифера и создание Ноева ковчега. Видел войны и голод, мир и изобилие. Паркер увидел сверхъестественный мир во всей его красе. А еще он увидел Пип. Увидел, как она родилась. Как ее чуть не убили. Как ради спасения дочери нам пришлось ее отдать. Увидел, что этот кошмар сделал со мной. И что я сделаю с ним, если он хотя бы помыслит о том, чтобы продолжить свое расследование.
— Боже мой! — выдохнул Паркер и рухнул на колени. Из уголка его рта стекала слюна.
Переваривать увиденное ему придется еще очень долго.
Вдруг Паркер сложил под подбородком руки и склонил передо мной голову. Мне еще никогда не поклонялись. По крайней мере с тех пор, как я стала человеком. И мне абсолютно это не понравилось.
— Я никогда не стану ее искать. Прости меня, прости… Я избавлюсь от всего, что успел узнать. — И ни с того ни с сего Паркер разрыдался прямо в ковер.
Я склонилась над ним и подняла его лицо за подбородок.
— Грант Герин.
Ника так трясло, что он едва сумел выдавить:
— Он за баром Маккоя на Жирар. — Я уже отвернулась к выходу, но Ник меня остановил: — Дэвидсон, я… я и представить не мог…
— Как и все остальные.
Он закрыл глаза и спрятал лицо в ладонях.
— Я понятия не имел…
Я подошла к нему и присела рядом.
— Теперь ты сможешь зачать ребенка. Похоже, у моих прикосновений есть какой-то побочный эффект.
Когда Паркер снова посмотрел на меня, в его глазах плескалась такая благодарность, что мое сердце смягчилось, как я ни старалась превратить его в камень.