Занимая место рядом с Мариной в столовой, я смотрела на стол старшеклассников, но Филиппа там не было, хотя я точно знала, что он пришел на первые уроки.
— Меня ищешь? — Филипп опустился на стул рядом. Улыбка сама собой расплылась на моем лице. Девочки за столом испугались, будто граната прилетела.
— Вот еще. Что ты тут делаешь?
— Обедаю, — само собой ответил он.
— Нет, я имею в виду, здесь, за этим столом. Ты же обычно с крутой компанией тусуешься.
— Вы тоже крутая компания, — он улыбнулась девчонкам. Их пинг-понг глазами заиграл быстрее. — На самом деле я пришел похвастаться, — Филипп достал из рюкзака тетрадь по литературе (да, я запомнила все его школьные принадлежности лучше него самого, даже несмотря на то, что многие тетради были одинаковые, заприметила каждую вмятину) и открыл на странице сочинения, внизу красной ручкой была выведена оценка четыре-три. — Лилия Федоровна сказала, что по структуре еще пойдет, но грамотность хромает.
— Ты исправил хоть что-то после того, как я ушла?
— Хотел, но забыл, — я закатила глаза. — Ну так что, куда пойдем завтра?
Кто-то за столом ахнул. Да, моя обеденная компания полностью мне подходила, ни у кого здесь не было вдоволь мужского внимания.
— Мы договаривались, если будет выше тройки.
— Все верно, смотри, тут есть четверка. А четыре плюс три равняется семи. Все сходится.
— Ну ты и хитрый, — признаюсь, мне было до жути приятно, что он не забыл о свидании, потому что лично я только об этом и думала.
Обед прошел лучше, чем ожидалось, девочки даже в общий разговор вникали. Один раз я случайно встретилась глазами с Соней, которая сидела за большим столом и на ухо шептала Корнееву, не сводя глаз с нашего стола.
Такси подбросило нас до периферии, а дальше мы решили пройтись до дома Филиппа пешком, погода располагала, как говорил великий: «Мороз и солнце: день чудесный».
— Тебя приняли в баскетбольную команду? — поинтересовалась я у парня, размахивая рюкзаком в разные стороны.
— Почти. Тренер сказал, что я подхожу даже на позицию капитана, но устоявшийся коллектив вряд ли так быстро меня примет. Он звонил в прошлую школу, у меня неплохие рекомендации.
— Значит, ты скоро будешь играть?
— Если пройду испытания.
— Какие еще испытания, ты же понравился тренеру?
— Ему — да, а место в команде надо заслужить.
Это правда. Я слышала, что новенького в коллективе могут просто затоптать, если он сразу не покажет, на что способен, тем более в компании агрессивных парней.
— Уверена, что ты справишься. Чего там могут придумать глупые мальчишки, забросить рюкзак в мусорный бак из окна?
Рядом с Филиппом я слишком расслаблялась и теряла бдительность, хотя всегда ходила максимально сосредоточенная, как велела бабушка Джаннет. Поскользнулась буквально на ровном месте, да так бы и полетела вниз в тоненьких колготках, если бы не Филипп. Он ловко, будто я ничего не вешу, подтянул меня за предплечье одной рукой и поставил на ноги.
— Осторожней. Лучше держись за меня, а то еще голову себе расшибешь, кто тогда будет мне задачи решать, — он сам взял меня под руку, а я только об этом и мечтала, но не знала, как сделать невиннее. Надо же, изъяны людского организма все-таки дают положительные результаты. — И вообще, шапку надень, простынешь же, — Филипп снял с себя полосатую шапку с помпоном и криво натянул ее на мою голову. С моим образом это смотрелось максимально смешно, но меня мало заботило мнение окружающих. Из-за создавшегося электричества кудрявые волосы парня развивались в разные стороны, он приглаживал их всю дорогу, но разницы особой не было.
Зайдя в дом, заметила, что уши Филиппа вмиг покраснели. Замерз, но ни разу об этом не сказал.
В глаза сразу бросилась новая часть интерьера, тем более она выделялась на фоне светлого и пустого зала. Это были высокие и длинные часы из темного дерева с минимальным декором, лишь с боков вырезаны незамысловатые узоры. Было видно, что часы старые: циферблат пожелтел, само основание потрескалось и побилось, как от многочисленных перевозок, но это все придавало им некий шарм. Отличная декорация к старинному фильму, правда в антураж дома совершенно не вписывались.
— Это что еще такое? — я подошла к напольному антиквариату. Цифры были римские, а стрелки показывали неправильное время — одиннадцать, хотя сейчас едва пробило пять вечера.
— Вчера привезли оставшиеся вещи из квартиры, — Филипп встал рядом со мной и тоже принялся рассматривать часы. — Всякий хлам, который положен маме по документам о разделе имущества. Эти часы передаются в ее семье по наследству или что-то типа того. Я не знаю всей истории, но, когда мы переезжали в ту квартиру несколько лет назад, мама очень сильно из-за них ругалась с бабушкой. Теперь они здесь.
— А время почему неправильное?
Филипп пожал плечами.
— Они всю мою жизнь не работали. Ни один часовщик не мог их починить, хотя проблему никто так и не нашел. Они полностью исправные, только со своей странностью. Минуты вообще не ходят, а часовая двигается на одну цифру раз в сто лет. Не знаю, зачем мать притащила этот хлам. Наверное, продать хочет. Если им несколько веков, то это имеет смысл.
— Может, они ей просто дороги, как семейная ценность.
— Вряд ли. Она так кричала, что заберет у отца все до последней пылинки. Скорее всего они здесь чисто из-за гордости.
Филипп направился в гостиную, я шагнула за ним, бросая последний взгляд на циферблат.
Мы разбирали параграф по истории, события Первой Мировой и что происходило в России в это время, ведь нам точно устроят тест, который полностью составлен собственноручно учительницей, и ответы ты не найдешь, даже продав душу дьяволу.
Филипп хмыкнул:
— Бубликов, забавно, — заметил он одну из фамилий в учебнике.
— На самом деле по имени можно многое сказать о человеке. Ну, или хотя бы чем занимались его предки.
— А обо мне можешь что-нибудь сказать?
Я призадумалась, стоит ли говорить об этом вслух.
— Скорее всего твоя фамилия пошла от имени какого-нибудь церковнослужителя. А если углубиться, то с латыни «clemens» переводится как «добрый» или «мягкий», в то же время «Inclementia» означает жестокость. Но я все же думаю, тебе больше подходит первый вариант.
Филипп выглядел шокированным.
— Ты еще и на латыни говоришь?
— Немного.
— Врачом хочешь стать?
— Нет, это нужно… для нашего общего с бабушкой хобби, — уклончиво ответила я.
— В тебе столько необычного, Ливана, — это было сказано с такой нежностью и восхищением, что у меня защемило сердце. — Ливана, — снова повторил он мое имя, будто смакуя его. — А твое имя что означает?
— Не знаю, бабушка говорит, что сама его придумала. Лучше бы назвали Лизой и не парились.
— Ты первая Ливана в моей жизни и уж точно последняя. Тебе подходит, — Филипп легонько придвинул руку, которая до этого лежала на диване, в мою сторону и захватил прядь моих волос, медленно накручивая на палец. Я даже возмутиться не успела.
Да мне и не хотелось.
Ореховые глаза посмотрели в мои темные.
— У тебя глаза зеленые. Как у ведьмы, — чуть хрипло сказал он. Первый чужой человек, который заметил этот оттенок в моих глазах.