Филипп кивнул, улыбаясь в экран. Я замолчала, ожидая, пока мне уделят внимание.
— Что?
— Что у тебя там интереснее алгебры?
— Ах это. Соня чувствует себя одиноко. Родители уехали, ей не по себе дома одной.
Мои брови саркастично поднялись. Никогда не поверю, что шестнадцатилетней девушке скучно одной в квартире.
— Ну конечно, — я принялась листать учебник. — Вы встречаетесь?
— Не-е-ет.
— А хотел бы?
Филипп пожал плечами.
— Почему бы и нет. Но она сложная девушка, ее надо добиваться.
— Прямо как места в баскетбольной команде, — заметила я.
На лицо Филиппа упала тень, он завис, о чем-то думая.
— Точно…
Скорее всего не все так гладко с этой командой, хотя он отлично общается с парнями. Я не стала расспрашивать дальше, тем более понятно, что на фоне Сони я больше его не интересую. Возможно он испытывал симпатию первые дни, когда еще не совсем освоился, а тут длинноногая блондинка сама прыгает под колеса, да еще и использует запрещенный прием — принцессы в беде.
Закончили мы раньше, у меня совсем пропало настроение, нужно было все обдумать и поплакать в подушку по несостоявшемуся школьному роману. Но Филиппу я сказала, что не хочу попасть в самый разгар снежной бури, которая как раз начиналась за окном.
На самом деле мне было плевать на снег.
— Я с тобой, — тут же оживился парень, хватаясь за куртку.
— Не надо. Если хочешь погулять, то лучше сходи к Соне.
Филипп не стал спорить, отчего мне стало еще обиднее. Значит, до этого он ходил со мной до дома только потому, что заставляла мать.
— Хотя бы шапку возьми, там такая метель.
Филипп взял ту самую шапку с помпоном и надел на мою голову, завязав бантик под подбородком. Сердце предательски екнуло, а щеки порозовели, когда костяшки его пальцев коснулись моей кожи. Волна цитрусового парфюма подкралась слишком близко.
Из дома вышла без прощания, напоследок кинув взгляд на часы — стрелки так и не поменяли своего положения.
Идти было тяжко, задувало во все места, особенно будучи в колготках. На пороге я появилась снеговиком, сразу услышав причитания папы с кухни:
— Больше не буду чистить эту дорожку. Все равно снегопады каждый день.
Мама вышла встретить меня и пригласить к столу, но ее взгляд привлек некий предмет на моей голове. Головные уборы в нашей семье никто не носил, мы с мамой за ненадобностью, а отец проводил время на улице только во время перебежек от дома до машины. У бабушки Джаннет была огромная коллекция кутюрных шляпок чисто для красоты, которые я в детстве любила примерять в тайне от нее.
Услышав хихиканье, тут же сняла промокшее чудо-юдо с себя.
В комнате кинула шапку в стену, она застыла посредине, принимая удары магических дротиков, которые я запускала в нее, вымещая всю злость. Муравьиная ферма напряглась, как бы следующими не попасть под горячую руку.
— Вас я не трону, — обратилась к своим малышам, присаживаясь на кровать, которая тут же подо мной провалилась и подбросила меня вверх. — Вы хотя бы всегда со мной.
— А разве у них есть выбор?
Мама появилась на пороге совершенно бесшумно.
— Ты же их никуда не выпускаешь и разводишь дома зверинец.
Она любила животных, являлась постоянным волонтером и спонсором приютов для бездомных, только моих насекомых почему-то за домашних не считала, а заводить кого-то покрупнее запрещала из-за папы — аллергия на шерсть.
— Это мои друзья.
— Над которыми ты издеваешься?
— Я не издеваюсь! Они поддерживают все мои начинания! Ты пришла смеяться надо мной?
— Нет, просто ты говорила, что с экспериментами не дружат. — По моему молчанию в ответ мама поняла, что я не в духе. Села рядом и протянула руку, которую прятала за спиной.
— Это еще что такое? — скривилась, увидев розово-белый комок пряжи. Расправила его и поняла, что это самодельная шапка, закрывающая уши.
— Подумала, тебе такие вещи теперь нравятся, — она посмотрела на стену, где все еще висела избитая шапка. — А я как раз увлеклась вязанием.
— Спасибо, — сарказм в голосе я и не скрывала, но маму обижать не хотелось.
Чмокнув меня в висок, мама покинула комнату, аккуратно убрав гусеницу с дверного косяка, а новый аксессуар полетел на верхнюю полку шкафа ко всем вещам, которые я в жизни никогда не надену.
Глава 6
В школе все было слишком тихо. Те, кто могли меня задирать, проходили мимо, а остальные неприветливо косились. Даже Маринка держалась как-то отстраненно последнее время, садилась как можно дальше, почти на самый край парты. Единственная, кто со мной общался, будто ничего и не было, одноклассница-неформалка Кира, которая во время учебы снимала свой пирсинг. Волосы она больше не красила, зато осветлила нижние пряди. Она всегда казалась мне довольно веселой, а тут я узнала ее лучше. Оказывается, Кира увлекается гаданием на картах Таро или дружит с теми, кто гадает, утверждая, что ее бабушка была профессиональной гадалкой. Может, так оно и было, но магических способностей у внучки точно нет. Мы, ведьмы, друг друга издалека чуем.
Пока мы стояли у закрытого кабинета и ждали преподавателя, компания Сони поглядывала на меня с другого конца коридора. Они говорили тихо и увлеченно, в конце совместно загоготали. Филипп стоял ко мне спиной до того момента, пока все пары глаз не перешли на него. Парень повернулся, он единственный, кто не смеялся, покусывал нижнюю губу скорее в задумчивости.
У себя дома он тоже был сам не свой, молчал, грыз кончик ручки активнее, чем обычно, а еще ни разу не взял телефон в руки. Мне кажется, я даже и не видела его поблизости.
— Скажи еще что-нибудь на французском, — вдруг выдал он.
Я усмехнулась.
— Вообще-то у нас уже как полчаса идет английский.
— Знаю, но это я и так каждый день в игрушках слышу, а вот французский только он тебя.
— И что мне сказать?
— Ну, например… ты мне нравишься.
— Оу, ну… — я заерзала, не ожидая такого. — Можно сказать, j’ai craqué pour toi[1], как признание чувств, если ты об этом.
— Ja… а проще что-нибудь?
— Самое популярное je t'aime[2].
— Да, это я могу выговорить. Je t'aime…
Клянусь, мужской французский акцент еще никогда не казался мне привлекательным до этого момента. Я сглотнула, поняв, что наш разговор идет совсем не в ту сторону.
— Кажется, пора попкорн забирать, — скороговоркой выдала я и вскочила с пола, быстренько направившись на кухню.
По приходе мы засыпали кукурузные зерна в специальный аппарат и совсем забыли о нем. Это сыграло мне на пользу, давая предлог уйти из комнаты, в которой резко стало жарко.
Опустила руки в раковину под холодную воду, немного приводя мысли в порядок. Экономки в доме снова не было, она часто возвращалась вместе с мамой Филиппа вечером.
На кухне я уже все знала наизусть. Достала глубокую миску из шкафа, пересыпала горячий и ароматный попкорн, полила сверху маслом и посыпала солью. Терпеть не могла карамельный вкус, меня от него тошнило. Филипп оказался всеядным и повесил готовку на мои плечи.
Глубоко вдохнув, направилась обратно в гостиную, чуть не выронив миску, ведь еще бы немного, и мы с Филиппом ударились лоб в лоб. Он как-то неожиданно появился на пороге, видимо, решил меня проведать.
— Ты чего так долго?
Он смотрел прямо мне в глаза с высоты своего роста, я казалась себе мышкой, загнанной котом в угол.
— Попкорн? — я приподняла миску, демонстрируя кулинарное творение, которое вот-вот вывалится через край.
Филипп взял одно зернышко:
— Вкусно.
Я как завороженная наблюдала за его плавными движениями, а он, будто дразня, не спускал с меня взгляда. Его губы заблестели от масла, и Филипп облизнул их кончиком языка.
О, Моргана, спаси меня!
Филипп протянул руки и взял меня за предплечья, медленно двинулся спиной вперед, ведя меня за собой. Мы так и смотрели друг другу глаза в глаза, только если он был ведущим, то я полностью подчинялась. Остановились около часов посреди огромного холла. Если сейчас откроется дверь, то первое, что бросится в глаза, довольно романтичная картина. Для меня градус уже был повышен настолько, что попавшие в миску не раскрывшиеся зерна теперь лопались уже от температуры моих рук. Но то, что произошло дальше, было слишком быстро и неожиданно.