Шанар застыл в шаге от меня, опустив меч, лезвие которого было покрыто рубиновыми каплями крови. Воздух вокруг него гудел от концентрированной силы, единственное белоснежное крыло взметнулось вверх. Он был прекрасен своей смертельной красотой. В потемневших глазах не было ни злости, ни торжества. Я оказалась слишком слабым противником. Что ж, понимаю его разочарование.
Крылатый подошел ближе и опустился на одно колено. Наши глаза оказались практически на одном уровне, но я не осмелилась посмотреть на того, кто подарил мне смерть. Тогда, приподняв мой подбородок, он заставил меня это сделать и пальцами коснулся моих губ, приоткрытых от частого и хриплого дыхания.
В груди что-то булькало. Кажется, его меч прошел сквозь меня, широкое лезвие повредило внутри все, что было жизненно важно. Отняв пальцы от моего лица, он несколько мгновений разглядывал густые капли крови, а затем слизал их, чуть прикрыв глаза от удовольствия.
Я улыбнулась, снова вспомнив клятву Алекса, что все будет хорошо.
Действительно, хорошо. Не больно.
Но, похоже, он куда лучший актер, чем я думала. Я ведь действительно не боялась, до самого последнего момента веря, что останусь жива.
И все же он меня обманул.
Мокрая от крови трава стремительно полетела мне навстречу, и мне показалось, что я уже вижу перед собой врата Элизиума, но руки карателя подхватили меня, не давая упасть. Сквозь нарастающий в ушах гул я с удивлением различила громкое биение его сердца, и мое, кажется, подхватило этот ритм, даже и не думая останавливаться. Он что-то раздраженно шипел, пытаясь призвать к порядку мое ускользающее сознание, но рана, кажется, все же оказалась смертельной.
Глава 3
Клауд Эллур-Атар. Один год назад
На Шаенон окончательно спустилась ночь. Ясное небо смотрело на меня тысячами звезд, очень крупных и ярких в это время года. После солнечного дня внезапно поднялся холодный ветер, пронизывающий до костей. Уходя, я не надел плащ, поэтому, сидя на доступной всем ветрам крыше Академии, уже основательно продрог. Волосы пропитались влагой и потяжелели. Еще немного, и я начну обрастать сосульками.
Вздохнув, я одним изящным прыжком спустился вниз. Как только мои ноги и одна рука совершенно бесшумно коснулись земли, я оглядел двор и, убедившись, что поблизости никого нет, направился в Академию. Я люблю вот так гулять ночами, выпускать накопившуюся агрессию и вдыхать полной грудью прохладный, чуть солоноватый воздух. Ночь, она отрезвляет, заставляет сердце успокаиваться и не сочиться кровью от бесконечной, мучительной боли. Сейчас я играю роль палача и тирана. Никто не смеет мне перечить, никто не может даже помыслить о предательстве, потому что предатель будет иметь дело со мной.
Когда я вот так покидаю стены Академии, никто не смеет следовать за мной. Я могу всю ночь просидеть на крыше, разглядывая звезды и наблюдая, как один за другим зажигаются огни Шаенона. Я люблю слушать, как поют кузнечики в густой траве за стенами Академии, как тихо шелестят мои перья, когда их ласково шевелит ветер. Закрыв глаза, я представляю, что мир вокруг меня пуст и безмолвен, и нет никого, кто может вызвать мое раздражение.
Романтик ли я? Возможно. Но никто и никогда об этом не узнает. Как и о том, как сильно я мечтаю снять проклятие Альвин и обрести второе крыло.
Жаль, что ночь коротка, и надо как-то выкраивать время на сон и отдых.
Я уже почти подошел к общежитию Академии, думая, что времени на сон осталось не так уж много, когда татуировку под волосами слабо кольнуло, и голос герцога Алькьярна оторвал меня от размышлений.
«Клауд» – позвал он.
«Да, милорд?» – я насторожился. Что могло понадобиться ему ночью? Неужели кто-то заметил мое отсутствие, и моим ночным прогулкам пришел конец.
Я угадал лишь отчасти.
«Я был в городе и кое-кого подобрал, – Алекс на некоторое время замолчал. Я опешил. В голосе герцога сквозили нотки злости и сомнения. – Я уже распорядился о зачислении её в Академию. Ты где вообще?»
Я на миг замер, не зная, стоит ли говорить правду. Ученикам строго запрещается покидать стены Академии после наступления сумерек. И я не исключение. Но, поняв, что герцог все равно узнает правду, я признался.
«Сейчас приду» – я сорвался с места и через мгновение уже стоял в холле Академии, собираясь подняться к кабинету ректора. Но не успел дойти до лестницы, как был остановлен властным окриком. Обернувшись, я увидел герцога Алькьярна. Алекс, освещенный светом единственного дежурного светильника, показался мне более мрачным, чем обычно. Дурной знак.