Грейсон кивнул. Объяснения казались вполне искренними.
— Итак, вы занялись письмами, — сказал он.
— Да. Я знала, что миссис Трент ляжет отдохнуть. Потом пришел мистер Трент, сказал, что хочет повезти жену на прогулку и спросил, не желаем ли мы с Марго к ним присоединиться. Я ответила, что должна написать письма, а Марго только что ушла, но я постараюсь ее найти. Я вышла на террасу и окликнула ее, но она не отозвалась, а мистер Трент сказал, что не может ждать, поэтому я вернулась к моим письмам.
— Еще один вопрос, миссис Делони. Сколько времени прошло после ухода Марго, когда мистер Трент пришел пригласить вас на прогулку?
Гувернантка чуть сдвинула брови, вспоминая.
— Всего несколько минут.
— Когда вы услышали о несчастном случае?
Она на секунду закрыла глаза.
— Мне рассказал мистер Северн, пока мисс Мьюр ходила в гараж сообщить мистеру Тренту.
— А как миссис Трент восприняла это известие?
Мисс Делони заколебалась.
— Она как будто даже не поняла, в чем дело. Хотя трудно сказать… Одно из проявлений ее болезни — какая-то заторможенность. Она выглядит так, словно ничего вокруг не замечает.
Инспектору стало искренне жаль Джеффри Трента. Бедный малый. Мало ему этой несчастной девочки, еще и с женой что-то не то! Он подумал, что деньги не всегда приносят счастье, не сознавая банальности этой мысли.
Отпустив мисс Делони, Грейсон отправился в сад искать старого Хамфриса. Он нашел его в сарае — тот смешивал компост и явно не желал отвлекаться от этого занятия.
Грейсон отлично понимал, что от него будет нелегко добиться помощи. Он был женат на внучатой племяннице старика Хампи и практически все о нем знал: давным-давно служит у Фолконеров, очень опытный садовник и очень большой упрямец.
— Доброе утро, дядя! — поздоровался инспектор.
Некоторое время Хамфрис молча раскладывал компост в шестидюймовые горшки.
— Хватит отвлекать меня от дела, Джонни Грейсон, и нечего разыгрывать передо мной полисмена! — проворчал он наконец, утрамбовывая широким пальцем землю в горшке.
Грейсон засмеялся.
— У каждого своя работа, дядя, у вас — своя, у меня — своя… У меня только один к вам вопросик: видели ли вы мисс Трент или слышали о ней что-нибудь в воскресенье во второй половине дня. Или о ком-нибудь еще, — быстро добавил он.
Старик сердито на него уставился.
— Что значит о ком-нибудь еще? Флэксмены по воскресеньям всегда уезжают. Подают господам ленч в час дня, а без четверти три мчатся на автобус в Рейдон — бегом-бегом прямо под моими окнами, чтобы не опоздать. Если ты это имел в виду под кем-то еще, то я видел их так же хорошо, как Флорри Боуйер, которая неслась вприпрыжку, как кролик, на свидание со своим: дружком.
Так как Грейсон уже знал, что никого из прислуги не было в поместье около трех в воскресенье, это не представляло для него особого интереса. Он просто надеялся, что старик разговорится, но вскоре убедился, что его хитрость не удалась.
Нагнувшись, старый Хампи сунул обе руки в кучу компоста. Ростом был не более пяти футов одного дюйма, с крепкой коренастой фигурой, у него было загорелое лицо, копна седеющих волос и очень густые брови и борода. Было известно, что ему принадлежат полдюжины домов в Рейдоне, и поговаривали, что его сбережения весьма значительны. Эти обстоятельства вкупе с крутым нравом заставляли триста с лишним жителей Блика относиться к нему с большим почтением, тем более что многие приходились ему родственниками. Он был трижды женат на кротких деревенских женщинах, которые оставили ему столь же кротких и почтительных детей, принеся, по слухам, немалое приданое. Хампи не собирался выслушивать всякую чепуху от Джонни Грейсона только потому, что тот был женат на внучке его брата Сэма. Набрав полные пригоршни компоста, он пропускал его сквозь пальцы на старый кухонный поднос.
— А с какой этой радости я должен работать в воскресенье, а?
— Я ведь не сказал ни слова о работе, дядя. Просто я подумал, ну мало ли, может, выходили в сад, когда дождь прекратился, ну и могли увидеть там мисс Марго Трент или кого-нибудь еще. Случайно.
Старый Хампи свирепо усмехнулся.
— Конечно мог, Джонни Грейсон! Точно так же, как мог удобно посидеть у камина с трубкой или прогуляться по собственному клочку земли, проверить, как там мои цветы. В этом году они дали ростки на удивление рано.
— Ну и какое из этих занятий вы выбрали? — добродушно осведомился Грейсон.
— А тебе прямо-таки нужно это знать? — снова ухмыльнулся старик.
— Да, очень нужно. Быстренько мне ответьте, и я не буду вам мешать.
Маленькие горшочки заполнялись быстро и аккуратно.
Мистер Хамфрис опять наклонился и выпрямился, набрав в руки компоста.
— Я и так никому не позволяю мне мешать, — сказал он, продолжая заполнять горшки.
Грейсон молча наблюдал за ним. Старик обожал звучание собственного голоса, особенно если его слышали и другие, а еще больше любил пререкаться. Решив не доставлять ему этого удовольствия, инспектор прислонился к дверному косяку, сунув руки в карманы и выжидая, что будет дальше.
Вскоре старик начал опускать горшки на пол со все большей нервозностью и наконец не выдержал:
— И чего это я не пошел в полицейские вместо того, чтобы ломать спину тут в саду! Здоровый малый, а торчишь тут возле моего сарая! Постыдился бы! Ежели руки — крюки, то пусто в брюхе, как говаривал мой папаша. Он пятьдесят годков прослужил здесь садовником и сорок из них — старшим садовником! Но я его перещеголяю!
Рассеянно глядя в открытую дверь сарая, Грейсон издал нечленораздельное мычание, способное взбесить любого, кто только что произнес прочувствованный монолог, рассчитывая сразить слушателя наповал. Маленькие глазки злобно сверкнули под седыми косматыми бровями.
— В воскресенье днем я сидел у камина с трубкой и стаканом, а моя старуха играла гимны на фисгармонии.
— Значит, вы не видели Марго Трент.
Взгляд стал еще более злобным.
— Я сам пока еще умею говорить, Джонни Грейсон!
Нечего это делать за меня! Это тебе не заграница, где полиция вытворяет что ей вздумается — здесь такие номера не проходят! Если ты и с женой такой же невежа, то мне ее жаль. Она была хорошенькой малышкой, пока не вышла за тебя!
Инспектор понимал, что старому Хампи больше всего на свете хотелось вывести его из себя, поэтому мужественно держал себя в руках.
— Это очень любезно с вашей стороны, дядя, — улыбнулся он. — Я передам ей. А теперь, так как я не должен говорить за вас, возможно, вы скажете сами? Видели вы Марго Трент в воскресенье во второй половине дня или нет?
Старик задумался. Оставалось заполнить еще несколько горшков, и назойливость Джонни Грейсона начала ему надоедать.
— В воскресенье днем я сидел у камина в кухне с трубкой и стаканом, а твоя тетя Мэри играла гимны на фисгармонии, дверь гостиной была открытой, когда мне это нравилось, и закрытой, если нет. Примерно без четверти три дождь прекратился, я вышел подышать свежим воздухом и увидел, что эта озорница…
— В котором часу это было, дядя?
— Главная твоя беда, Джонни Грейсон, в том, что ты не слушаешь то, что тебе говорят! Разве я не сказал, что вышел без четверти три? Будь любезен — больше меня не перебивай! Так вот, я увидел, что эта озорница выходит из моего сарая и весело посмеивается. Ключ от сарая я храню в цветочном горшке с отбитым краем, он валяется в траве, набитый до половины разным барахлом. «Как ты нашла мой ключ?» — спросил я, а она знай себе хохочет и швыряет его мне. Жаль, что ее никогда не пороли! Сам видишь, что из этого вышло! Кому жаль розги, тому не жаль ребенка!
— Она несла что-нибудь?
— Что-то топорщилось у нее под плащом. Дрянная девчонка не хотела, чтобы я это увидел! Ну, я подобрал ключ и пошел к сараю — конечно она и не подумала его запереть. Вроде бы все было на месте, кроме старых веревок в углу. Она размотала их и все перепутала, а одну наверняка утащила. Ну, я привел их в порядок и пошел дальше.
— Вы не дошли до каменоломни?
Старый Хампи покачал головой.
— Девчонка, та точно побежала в ту сторону, а я не хотел с ней сталкиваться.
— Значит, вы больше ее не видели?