Бейрд начал громко жаловаться из-за шума и предупреждал, что сделает гадость, если ему не дадут побыть в покое. Чтобы не проверять, что он имеет в виду, Каэл вернул дверь на место и пошел к кузнице.
Он не знал, что Гвен собиралась с ним сделать, но знал, что ничего хорошего.
— Она думает, что я их заставил, — ворчал Каэл, расхаживая. — Сказала, что я одурманил их «видениями Райта».
Килэй вскинула брови.
— Это не так?
— Конечно, нет. Я только хотел увидеть, как Титус победил их. То, что они мне показали, было… ужасно. Они были сломлены. Я ощущал, что они сдались, а у них нет на то причин! — он зажал переносицу, сдерживая раздражение. — Я просто… хотел, чтобы они увидели то, что видел я. Я хотел, чтобы они знали, на что способны.
— Раздражает, да? — пробормотала Килэй.
Он не думал, что это было честно.
— Я не знал этого без дикарей. Это как смотреть на карту в щель! И я не думаю… о, дай сюда.
Он схватил топор и древко, что она пыталась соединить, и слил их. Металл окружил дерево, он запечатывал их крепче, чем мог любой кузнец. Когда он закончил, он поднял целый топор. Он напоминал топор Гвен, но был с двумя лезвиями и из стали.
— Конец эры, — вздохнула Килэй. — Дикарям нужно научиться не только убивать драконов.
Каэл сомневался в этом раньше. Но теперь он сам увидел смятение воинов, и он начинал верить.
— Это правда, да? Они веками только гоняли монстров в горах?
Она кивнула.
— Один из старых королей отправил их предков давным-давно в Поляну. Он поклялся, что, если они прогонят монстров, они смогут забрать землю себе. И они выбрали себе лидеров.
Каэл видел в этом смысл.
— Но они не закончили задание, да?
Килэй тряхнула головой.
— Убийцы драконов гнали монстров на Беспощадные горы, до самой вершины, где хотели столкнуть их в северные моря. Но монстры боролись, битва тянулась, и их окружила вечная зима. Монстры стали виннами, а убийцы драконов — дикарями. Люди Гвен тратили века на древний бой, — сказала Килэй, вздохнув. — Винны выманивали их из замка, они гнали виннов к утесам над северными морями. Так они бегали поколениями, ни одна сторона не получала преимущество. Винны не уйдут, а дикари не сдадутся. Их дети росли, зная, что умрут от руки другого.
Каэл застонал, опускаясь на землю.
— Как мне убедить ее воевать? Как убедить кого-то с такими предками? — он вдруг придумал. — А я могу устроить схватку с Гвен?
— Ох, Каэл… не стоит. Особенно если она собралась засолить твое сердце и съесть.
Он был уверен, что она шутит… наполовину уверен. Он не видел другого выбора.
— Если я одолею ее перед всеми дикарями, ей придется меня послушать. Она все равно на меня нападет, так что лучше сделать это первым.
Килэй серьезно посмотрела на него.
— Я много раз билась с Гвен за годы, так что предупрежу: у ее доброты есть предел. Она уже злая, и если ты толкнешь ее к краю, она тебя убьет.
Каэл не понимал.
— Я думал, вы просто подруги, ненавидящие друг друга. Она правда пыталась тебя убить?
Килэй долго молчала.
— Помнишь день, когда ты нашел меня с разбитой головой в лесу?
Его желудок сжался.
— Не говори…
— Я не ожидала такого, — она вздохнула. — Один миг я летела над полем боя, вела виннов против нее. А в другой, — она хлопнула в ладоши, — Гвен сбила меня с неба. Она прыгнула с башни замка и ударила меня по голове своим дурацким топором. А потом спустилась на мне на землю. Я смогла сбежать. Думаю, она все еще не понимает, как сильно я была ранена. Вряд ли она хотела меня убить. Часть меня любит думать, что она сожалеет об этом… — Килэй напряженно улыбнулась. — Но другая часть не уверена.
Вот тебе раз. Он никак не мог понять, как Килэй поранилась. Он представлял десятки вариантов произошедшего, но не дикарку, прыгнувшую с замка.
— Ты, может, знаешь Гвен более мягкой. Но, если ее довести, ты пожалеешь. Слушай… — Килэй дернула за свои волосы, стянутые в хвост, ее глаза потемнели. — Я знаю, что делать с Гвен.
— Правда? Что?
Она покачала головой. Ее улыбка не отразилась в глазах, когда она сказала:
— Не переживай, шептун. Оставь это мне.
* * *
Его слова не убедили Килэй выдать ему план. И вечером он хмуро пошел за ней на ужин.
— Хмм, тушеная перепелка. Ах! — Бейрд выплюнул бульон в миску и помахал рукой над языком. — Горячо!
— Чего вы ожидали? Еда часами кипела в котлах, — нетерпеливо сказал Каэл. Он повернулся к Килэй. — Ты собираешься сразиться с ней?
— Нет, я не буду с ней биться.
— Будешь, да? Ты просто собираешься сказать, что это была шалость.
Ее губы изогнулись в улыбке, но она не ответила.
Каэл знал, что не выбьет правду, как бы ни пытался. И он принялся озираться в поисках беды.
— Где Гриффит?
— Сказал, что простыл, — буркнул Бейрд с полным ртом еды. Пот стекал под его повязки, пока он глотал. — Ах! Горячо! Юный Гриффит сказал, что дрожит, и я уложил его на койку.
Каэл вздохнул. Гвен обвинит его и в этом.
Килэй постучала по его плечу, перебивая мысли.
— Я поняла тут, что не поблагодарила тебя за подарки.
— И не надо, — твердо сказал он.
— Но я хочу. Спасибо за кровать и штаны.
Он рассеянно посмотрел вниз.
— Они хорошо подошли.
— Да. Это удивляет. И поэтому сложнее делать то, что я задумала.
Каэл не успел ответить, даже осознать ее слова. Знакомая ледяная жидкость окатила его лицо, застелив глаза. Он вытер жидкость с глаз и увидел пустую кружку в руке Килэй. Он увидел ее, но разум никак не мог осознать.
Пустая чашка была в руке Килэй.
Килэй.
Дикари вытолкали его со скамьи в центр комнаты. Сам он не дошел бы. Черные тучи заполнили его грудь. От их пара голова стала легкой, а конечности обмякли, словно принадлежали великану.
Он не слышал, что Килэй сказала Гвен. Он не знал, как она пошутила, заставив смеяться дикарей, пока лицо Гвен пылало. Килэй развернулась, и он слышал только, как ее босые ноги задевают пол, он видел только ее глаза. И мог думать только об одном ответе:
— Нет.
Она подняла кулаки.
— Бой на руках, никаких трюков — усыплять меня нельзя, — она улыбнулась. — Боремся, пока один из нас не отключится.
— Килэй, нет. Я не…
Ее кулак попал по его челюсти. Все нити ее невероятной силы, ее железных мышц раскалились за ее ударом. Его голова отдернулась, но он остался на ногах.
Он ощутил знакомое чувство в конечностях, воин в его разуме брал верх. Его глаза хотели искать слабости в ее стойке, но он запрещал им.
— Я не буду тебя ранить.
Сыпалось все больше ударов, но он едва ощущал их. Он пытался понять смятение, что он ощущал от ударов той, кого любил. Он пытался отделить внезапную ярость в глазах Килэй от тепла, что точно еще было там.
И пока его разум пытался понять, что происходило, воин защищал его. Он становился сильнее и настойчивее с каждым ударом. Каэл держался за логику, но было все сложнее прогонять онемение.
— Я не буду тебя бить, — слова ощущались странно. Может, из-за того, что по подбородку лилось что-то теплое. — Я буду стоять всю ночь, если надо.
Огонь в ее глазах разгорался, она обходила его кругами.
— Тогда я буду бить тебя и завтра ночью, — прошептала она. — И потом. Пока ты стоишь, скрестив руки, Титус правит горами. Этого хочет Гвен, только так можно убедить ее, что ты силен. Победить существо гор, что она не смогла, — ее кулак попал по его носу. — Победить меня.
Жаркая кровь полилась по его лицу как очищающий огонь, отгоняя смятение. Огонь в глазах Килэй убеждал его: она сильна, она готова. Она вынесет его удары. Если это нужно сделать, он сделает. Он разобьет свое сердце еще раз, если на осколках получится что-то хорошее.
От этой мысли воин в нем захватил власть, его рев сотряс уши изнутри. Черные тучи рассеялись, и ярость с холодным ветром заполнили его легкие. Земля пропала под ногами, и осталась только Килэй.